GEOGRAFIA.ru
ГЕОГРАФИЯ.ру
Страноведческая журналистика
Главная
страница Путешествие
во времени
ЭКСПЕДИЦИЯ НА МАДАГАСКАР
ПЕТРА I
Отзвучала
петровская державная речь.
Исчезли люди той четверти века,
возводившие, на пустынном
берегу новую столицу и морской
порт. Давность стерла лик того
Санкт-Петербурга. Его улиц,
площадей, набережных Невы, еще
вольной, не сжатой камнем. Нет
ни Адмиралтейской верфи, ни
петровской гавани, ни
беззвучно отплывающих
кораблей с громадными надутыми
парусами.
От людей, создавших новую силу
империи - морской флот,
осталось всего несколько
портретов, и те - парадные. От
города - дома, дворцы. Да
гравюры, редкие и чаще
праздничные. В архивах -
документы писарским почерком,
отголоски жизни бурливой.
Записки, составленные и по
каким-то личным поводам, вполне
ясным лишь современникам. А
мысли, устремления
сподвижников Петра среди
моряков, их отклики на замыслы
государя, сама их служба, быт
корабельный... Как понять,
увидеть теперь жизнь этих
неуемных людей?
Как вникнуть в те, морские
нужды, почувствовать работный
антураж, дохнуть портовой
жизнью? Петровское время все
дальше отходит в глубь
столетий, все труднее
проникнуться тогдашними
веяниями. Можно ли вжиться в ту
эпоху, хоть ощутить ее дыхание?
Образ мыслей автора и, уж
конечно, пора его бытия на
планете руководят отбором
материалов из прошлого,
сопоставлениями, да в большой
мере и выводами. Чтение одних и
тех же архивных документов
вызывает у представителей
разных поколений очень разные
мысли.
Моряки Петра отплывали отсюда
же, с Невы, где ныне и небо иное,
прочерченное самолетами, и гул
автомобильный, и отношение
человека к человеку другое.
Тогда был стук тележных колес
по булыжникам Невского
проспекта и хрип надорванной
лошади ломового извозчика по
вязкой глине боковых улиц.
Мужики с настороженным
взглядом пожизненных
арестантов в Петербурге.
Блага и тяготы государства
были размежеваны по сословиям.
"Вышние" персоны, "благородное
дворянство" и "подлые"
сословия. Не было и зачатков
мысли об уравнении прав людей,
они появились только в конце
века. Нельзя и ждать облегчения
"неописуемой скудности"
работных и мелких служивых
людей. Крик мужика, солдата,
мастерового и матроса замирал
без отклика. Этот крик отчаяния,
усталости был привычен уху,
казался естественным,
неизбежным тут, на стройке
нового города.
Принудительное заселение
Петербурга и не ограниченная
годами служба дворян вязали
судьбу и помещичьих детей по-новому.
Петр диктовал подданным не
только образ действий, но и
образ мыслей. Законодательство
жестко контролировало все
стороны жизни и быта.
Во всеобъемлющих регламентах
Петра дела государственного
значения охватывались с
жестокостью самовластного
реформатора. "Буде же кто сей
наш указ престоит под какой
оговоркой ни есть... тот...
казнен будет смертию без
всякия пощады". Регламенты
давали и образцы поведения к
неукоснительному исполнению
на службе и дома. Как носить
мундир, во сколько саженей и на
каком участке Петербурга
строить дом, как проводить
ассамблеи и воспитывать детей,
как держать себя в присутствии
начальника.
"Табель о рангах"
разграничила и увековечила все
нормы, поведения вплоть до
узаконения количества
денщиков, слуг, лошадей в
упряжке по титулам -
сиятельство,
превосходительство,
высокородие и благородие. Лица
всех чиновников одного и того
же класса, казалось, навечно
заштампованы "Табелью",
слиты общностью воспитания и
служебного положения в одно
лицо. И все-таки для того
времени "Табель" была
явлением положительным. В ее
основе лежал примат службы,
заслуг, личных качеств над "породой".
Возможно ли представить нам
сейчас историческую
ограниченность возможностей
Петра, увидеть те события
глазами их современников. А это
так нужно бы, чтоб понять
попытку Петра вывести первые
русские корабли в южные океаны.
Когда, как и зачем российские .корабли
отправились в дальнее плавание?
В первое действительно дальнее
- в Южное полушарие, вокруг
материков.
Как известно, пересечь экватор
русским кораблям удалось лишь
в начале XIX столетия.
Андреевский флаг
императорского флота в портах
южных морей увидели впервые на
кораблях Крузенштерна. Но
замысел дальнего путешествия
родился еще во времена Петра,
как и многие из планов, которые
осуществили его преемники. И у
Петра был не только замысел.
Были выбраны фрегаты, отобран
экипаж. На рассвете 21 декабря
1723 года фрегаты снялись с
якорей, простились с
Ревельской бухтой.
Намеченный Петром путь
пролегал через невиданные
россиянами страны - вокруг
Африки, в Индийский океан. Суда
должны были пройти вдоль
восточного побережья
Мадагаскара до еле видимого на
карте острова Санта-Мария.
Затем, во всяком случае при
благоприятных обстоятельствах,
плавание должно было
продолжиться. Надлежало
пересечь Индийский океан,
обогнуть Индию, причалить у
берегов Бенгалии и, "когда с
помощью божиею в показанное
место в Ост-Индию прибудете,
тогда явитесь там
Великомочному Моголу и всякими
мерами старайтесь его склонить,
чтоб с Россиею позволил
производить коммерцию, и иметь
с ним договор...".
Этот план был одним из самых
смелых даже среди замыслов
преобразователя Руси. Пройти
полмира, когда и европейские
морские пути еще не были вполне
освоены только что родившимся
российским флотом.
Некоторым из тех, кто слышал и
писал об этом петровском
замысле, он представлялся
дерзким до безрассудства. Вот
ведь и к мелководью Финского
залива с таким трудом
прорвался - к местам, которые
потом окрестили Маркизовой
лужей,- а уж плыть вокруг Африки
собрался! Шторма океанского
молодой флот не видел - и сразу
к самым роковым пучинам, к мысу
Бурь. Само слово "матроз"
не успело обрусеть, войти в
народный язык. "Матрозы"
из тамбовских и вологодских
крепостных, да и многие офицеры,
еще не доучившиеся у "голанских
и аглицких" шкиперов, еще и
представить себе не могли
безбрежности океанов.
Экспедиция потерпела неудачу
уже в начале пути. О ней писали
потом, что она была плохо
подготовлена, что не было ни
хороших карт, ни проверенного
снаряжения, даже съестных
припасов не заготовлено
вдоволь. Во всех этих упреках
есть доля правды. Но
несправедливо было бы
представлять сплошным
фантазерством эту "затею"
государя, который каждой своей
реформой, каждым намерением
посягал на что-нибудь,
казавшееся несбыточным; ведь
многие из таких его замыслов
все же осуществились.
Сейчас вряд ли можно
категорически ответить, был ли
осуществим петровский план. Но
для нас он интересен и
независимо от ответа, потому
что помогает понять те времена,
когда и сама Русь
преображалась год от году, и ее
представления об окружающем
мире менялись с
калейдоскопической быстротой,
проходя через нагромождения
былей и небылиц.
Многое в петровской Руси стало
бы, вероятно, понятнее для нас,
если бы удалось восстановить
картину этой первой попытки
дальнего плавания. Правда, этот
путь был утаен и от самих
участников экспедиции. Они
могли догадываться о его
необычайности по тому, как
снаряжались фрегаты.
Что же думали они о странах, в
которых не побывал еще ни один
соотечественник?
Конечно, они знали о своем пути
меньше, чем нынешние
космонавты перед запуском
своего космического корабля.
Трудно сказать, какие именно
представления, мысли и чувства
наполняли их души перед
выходом в плавание, которое в
случае успеха могло вывести
страну в разряд океанских
держав.
К сожалению, никто из
участников экспедиции не
оставил ни воспоминаний, ни
дневников или записок. Во
всяком случае, до сих пор таких
материалов не найдено.
Виновато в этом не только время.
В пору подготовки экспедиции
вряд ли многие современники
могли слышать о ней. Даже и
среди отобранных для плавания
старших офицеров не все были
посвящены в замысел Петра. Он
старался избежать малейшей
огласки. Никто из экипажа не
должен был знать, что флагман
имеет при себе личные послания
Петра к "королю
мадагаскарскому" и к "Великомочному
Моголу". И сам флагман не
знал, что капитаны кораблей
получили конверты, которые они
могли вскрыть только при
выходе в Атлантический океан.
На государственную переписку,
которая велась в связи с этой
экспедицией, секретность
наложила свой неизбежный
отпечаток. О многом говорилось,
неясно в составленных тогда
документах. Да и большинство их
вообще не сохранилось. А те, что
остались, - зачастую в копиях, к
тому же неполных. Почти все они
приводятся в нашем очерке.
Историки писали об этой
петровской экспедиции мало -
тоже, должно быть, из-за
ограниченности документальных
свидетельств. За два с
половиной столетия, прошедших
после экспедиции, появилось
лишь несколько небольших
статей на русском языке, и
упоминаний о ней во
французских книгах по истории
Мадагаскара.
Наш рассказ мы строим на тех
материалах об экспедиции,
которые удалось найти и
собрать.
"Отправление кругосветной и
вообще дальней экспедиции было
давнишним намерением Петра
Великого, и хотя еще не
предвиделось скорого
окончания войны со Швецией, но
мысль об отправлении судов
постоянно занимала государя".
Изначальным толчком для
петровского замысла послужили
тайные переговоры шведского
короля Карла XII с пиратской "республикой",
существовавшей тогда в
Индийском океане. Петр вообще
внимательно следил за
действиями своего старого
противника, старался
выведывать его "крепкие
секреты" и использовать их к
выгоде своей империи. К таким
"секретам" относится и
план союза между Швецией и
разбойниками южных морей. С
этих событий лучше всего и
начать.
ПЕТР ВЫВЕДАЛ КРЕПКИЙ СЕКРЕТ
В
конце XVII столетия наступил
перелом в истории европейского
пиратства. Существовавшая в
Вест-Индии республика пиратов
распалась, и с 1684 года пираты,
теряя своих вожаков, дробились
на шайки отходили в южные моря.
Многие их корабли, обогнув иную
Африку, ушли в Индийский океан.
Новая республика была основана
близ великого пути шелка,
пряностей и других сказочных
богатств востока - на северо-восточном
побережье Мадагаскара и на
расположенном возле этого
берега островке Санта-Мария. Но
в Индийском океане пираты
властвовали недолго. Морские
державы Западной Европы в 1699
году решили уничтожить их. Это
было для пиратов смертным
приговором. Мадагаскарские "джентльмены
удачи" уже опасались
показываться на пути
европейских кораблей в Индию.
Поле их деятельности все
больше ограничивалось
выходами в Красное море и
Персидский залив. Тогда-то у
пиратов появилась идея
попросить покровительства у
кого-нибудь из европейских
государей. Идея эта сама по
себе была не новой. В прежние
времена флибустьеры, корсары,
каперы в тех или иных формах
пользовались поддержкой
государей. Но эпоха
флибустьеров к XVIII веку прошла.
Короли больше не нуждались в их
помощи, не искали союза с ними.
И пиратам Санта-Марии пришлось
самим просить покровительства.
В 1713 году явился в Европу
посланец мадагаскарских
пиратов. Был это, вероятно, один
из капитанов. Для
представительства, конечно,
выбран был человек, умеющий
вести переговоры.
Положение на Санта-Марии еще не
стало кризисным, хотя и
клонилось к тому. Флотилия
пиратов Мадагаскара
насчитывала около десятка
судов и более тысячи человек
экипажа. Через шведского посла
в Ганновере гонец испрашивал у
Карла XII протекции. "Среди
нас,- говорил он,- очень мало
шведов, и мы никогда не
нападали на шведские суда".
Это была правда. Кораблей
Швеции и не бывало в южных
морях.
Но переговоры скоро прервались.
Стокгольмский сенат принял
петицию на августейшее имя. А
решение отложили до
возвращения самого Карла XII,
который из-за страсти к дальним
походам, не часто баловал
своими появлениями родной
Стокгольм.
Обнадеженные гонцы вернулись
на Санта-Марию. Но пираты не
могли выжидать, бездействуя. Их
ремесло кормило их. Снова
начались вылазки на великий
европейский путь в Индию, а это
заставило морские державы
послать в Индийский океан
новые военные суда. Положение
пиратов становилось отчаянным.
В 1718 году сам "адмирал"
пиратов отправился в Швецию.
Его имя, как и имя одного из
главарей флибустьеров Вест-Индии,
было Морган. Знаменитый вест-индский
Генри Джон Морган был героем
того времени. Король Англии
пожаловал ему дворянскую
грамоту и вице-губернаторство
на острове Ямайка. Вероятно,
это он послужил прообразом,
героя книги Рафаэля Сабатини
"Приключения капитана Блада".
Впоследствии многие считали,
что на Мадагаскаре и был тот
самый Морган. Это неверно. "Генерал
пиратов Ямайки" Генри Морган
умер в 1688 году и похоронен с
почестями в Порт-Рояле в церкви.
Последним "подвигом"
флибустьера было разграбление
в 1671 году Панамы - перевалочной
базы для серебра и золота
Испанской Америки.
Мадагаскарского Моргана звали
Каспар Вильгельм. Он предлагал
Карлу XII устроить фактории на
Санта-Марии и готов был отдать
королю богатства, собранные
пиратами. Только бы
соблаговолил Карл пожаловать
охранную грамоту и принять в
подданство раскаявшихся
пиратов. Вот как писал. Вольтер
в книге "История Карла XII,
короля Швеции":
"Давно уже пираты разных
наций... разбойничали на морях
Европы и Америки, всюду
беспощадно преследуемые, они
удалились на берега острова
Мадагаскар. Это были отчаянные
люди, известные подвигами,
которым не хватало только
честности для тото, чтобы
считаться героическими. Они
искали государя, который
принял бы их под свое
покровительство. Как только
стало известно, что Карл XII
вернулся в Швецию, они возымели
надежду, что этот гocyдарь, терпя
недостаток во флоте и в
солдатах, окажет им
благосклонный прием".
Вольтер восхищался прежними
деяниями флибустьеров. В своей
статье "Флибустьеры" он
писал: "Предыдущее поколение
только что рассказало нам о
чудесах, которые проделывали
эти флибустьеры, и мы говорим о
них постоянно, они нас трогают...
Если бы они могли иметь
политику, равную их
неукротимой отваге, они бы
основали великую империю в
Америке... Ни римляне и ни один
другой разбойничий народ не
проделывали столь
удивительных завоеваний".
Карл по ходатайству своего
министра барона Герца
согласился опекать "джентльменов
удачи", хотя и понимал,
должно быть, что рискует
вызвать естественный протест,
возмущение других морских
государств, которые
вылавливали пиратов,
вздергивали их главарей на
реях "сушиться на солнышке"
24 июня 1718 года Карл подписал
охранное письмо, где Морган
объявлен наместником шведской
короны. Была снаряжена
экспедиция. Полномочным
представителем Швеции был
подполковник Карл Врангель. У
него два секретаря: один - для
организации торговой фактории,
другой - для изучения недр
островов и организации горного
дела. Была и финансовая
договоренность. Король
принимал "накопленные
богатства" как
правительственный заем и даже
обещал выплачивать проценты.
Карл хотел продолжать войны, но
неудачи в России и в Польше
подрывали экономику Швеции. Не
было кораблей, не было денег.
Герц торопил короля, убеждал
его заодно с Морганом, который
уверял, что у него есть десятки
кораблей. Из них тридцать
Морган обещал отправить
навстречу королевской
экспедиции. Король согласился
на предложения пиратских
посланцев.
Почти одновременная смерть
Карла и Герца (он был повешен
вскоре после смерти короля)
помешала шведам отправить
экспедицию на Мадагаскар.
А пираты, оказывается,
стучались и в другие двери в
поисках милосердия. Приводим
часть письма из пятитомного
"Собрания старинных дел,
касающихся Мадагаскара",
изданного французским
Комитетом по делам Мадагаскара.
Сообщение, представленное
королю Дании Жаном Анри
Хугетаном 6 июня 1716 года:
"Нижеподписавшийся
всепокорнейше заверяет Ваше
Величество, что он
информирован по точным
источникам. На Мадагаскаре
находится значительное
количество пиратов, которые
плавают под различными флагами
и которые за долгие годы
захватили много добычи у
мавров как у входа в Красное
море и в Персидский залив, так и
в Индийском океане. Что
покойный король Англии
Вильгельм III, славной памяти...
понимая благие результаты
этого, объявил всем пиратам
прощение. Но капитан Кид и его
товарищи были казнены по
настоянию жены одного ими
убитого офицера. Это нарушение
публично данного обещания и
другие ошибочные действия
англичан по отношению к
названным пиратам привели
пиратов в отчаяние и создали у
них недоверие к английской
нации... Имею высокую честь еще
раз представить Вашему
Величеству, что, кроме самого
милосердия, есть еще два
основания, чтобы Ваше
Величество соблаговолило
оказать им Вашу высокую
протекцию. Первое - это
возможность воспользоваться
личной службой названных
пиратов Вашему Величеству...
особенно их морским опытом и их
отважностью, так широко
известной, что нет
необходимости об этом говорить;
второе - это значительная сумма
денег, которую они не замедлят
Вам предложить, как только
узнают, что Ваше Величество
благосклонно дать им свою
милостивую протекцию...
Нижеподписавшийся молит
только дать ему возможность
приложить все свое усердие,
чтобы иметь счастье быть
полезным Вашему Величеству на
службе". Подпись: "Жан Анри
Хугетан д'Одибе".
Правительство Дании, вероятно,
не погнушалось бы ни личной
службой пиратов, ни их портами.
Bce знали, что и от людей,
прибывающих из колоний,
большой благопристойности
ждать не приходится.
Но у Дании уже были колонии. И
она в это время еще продолжала
войну со Швецией. Король
датский думал об освоении
Скании, южной провинции Швеции,
захваченной в 1710 году и с
трудом удерживаемой.
Мадагаскарцы делали
предложение и Голландии. Но ее
купцы хорошо знали порты на
пути к Восточной Индии и не
верили историям о могуществе и
богатствах пиратов.
Франция также отклонила услуги
мадагаскарских пиратов,
которые через некоего
Ламервеля, побывавшего на
Санта-Марии, предлагали
французам свои суда для
торговли с Индией.
Французский историк Юбер Дешан
в книге "Пираты Мадагаскара"
приводит историю одного
маркиза, который, спекулируя на
широкой популярности
россказней о могуществе и
богатстве пиратов, призывал
турок объявить войну римскому
папе и обещал от имени
мадагаскарцев послу Осману-aгe
20 тысяч смельчаков и 60 военных
судов с Мадагаскара.
Такова была обстановка на
Санта-Марии, когда пираты
искали протекции Карла ХП.
В 1718 году к пиратам на
Мадагаскар прибыли новые шайки.
После Утрехтского мира остатки
флибустьеров, еще помогавшие
Франции в захвате испанских
владений в Америке, рассеялись
по островам Карибского моря. В
1718 году крупные шайки Тейлора,
Лябюза, Плантейна и других
вожаков с острова Провидения
явились на Мадагаскар в полном
вооружении.
Новые на Мадагаскаре пираты
вовсе не хотели
покровительства короля.
Увлеченные легкой добычей на
Красном море, налетами на
арабские торговые суда, они
воодушевляли и прежних пиратов,
мадагаскарских старожилов, не
чуя скорой беды.
В истории пиратства на
Мадагаскаре чередовались
подобные периоды упадка и
подъема. В годы больших потерь
личного состава и снижения
добычливости своего промысла
пираты каялись, в удачливые
годы все забывали. Последний
подъем начался в 1718 году и
закончился в 1723. Но уже в 1720
году отдельные шайки
переходили на мирную жизнь на
острове Бурбон (сейчас Реюньон),
где их хорошо принимали.
А тем временем преемники Карла
XII Ульрика Элеонора и Фридрих
Гессенский с опозданием
подтвердили решение Карла и
подготовили вторую экспедицию
на Мадагаскар. Пиратам
давалось право жить в Швеции, а
оставшимся на Мадагаскаре -
быть под протекцией шведской
короны. Новые подданные должны
были передать начальнику
экспедиции свой порт на
Мадагаскаре у острова Санта-Мария
и сам остров с хорошо
оборудованной для торговли
гаванью, с достаточным
количеством судов и моряков.
Здесь надо напомнить, что в ту
эпоху искусные мореплаватели,
как и военачальники, нередка
переходили на службу в другие
страны, иногда даже "перебегали",
как мы сказали бы теперь, на
службу к противникам своего
государя. Влияние
средневекового ландскнехтства
на рубеже XVIII века еще не
исчезло. Поэтому вербовка
пиратов на государственную
службу, привлечение опытных
капитанов и матросов на
королевские корабли не
вызывали того негодования,
которое они вызвали бы ныне.
Вторая экспедиция отправилась
в путь в 1722 году. Начальник ее,
генерал-адъютант командор Карл
Густав Ульрих, вел фрегат,
сопровождаемый четырьмя тоже
военными судами. Но все они
были замаскированы под
купеческие. Ульриху велено
было не поднимать военного
флага, избегать заходов в порты.
В Кадиксе корабли Ульриха
несколько месяцев стояли на
якорях в труднейших условиях
засекреченного плавания. Ждали
Каспара Моргана, который
несколькими годами раньше
обязался встретить их, чтобы
привести в тайный порт пиратов.
Но теперь Морган не прибыл -
обстановка на Санта-Марии
изменилась из-за прихода "пополнения".
Так оборвалась вторая
экспедиция. "Трудоспособным"
головорезам вовсе не улыбалась
перспектива вечно зимовать в
Швеции. Ни с чем вернулся
командор Ульрих в Швецию, где
за невыполнение королевского
наказа был предан суду. Ему
приписывали даже измену короне.
С трудом доказал Ульрих свою
невиновность. Ведь оттяжка
экспедиций правительством и
была причиной неудачи. Но
служба в Швеции уже была
закончена для королевского
генерал-адъютанта.
В парижском "Собрании
старинных дел", изданных
Мадагаскарской, комиссией,
неудача экспедиции
объясняется иначе. В пути
возникли распри между
офицерами, и шведская эскадра
не двинулась дальше Кадикса.
Она вернулась в Швецию, не
выполнив своей миссии. При
таком объяснении понятны и
арест Ульриха и отдача его под
суд как флагмана, допустившего
бунт в королевском флоте.
Соперник и победитель Карла XII,
жаркий аспирант морских наук
Европы, Петр в эти годы
стремился нагнать европейцев,
создать флот и выпустить
корабли на божий свет. И не в
последний черед - к южным морям,
откуда идут "пряные зелья,
корица, и гвоздика, и инберь, и
мушкат, и благовонные ароматы и
сахар".
Время не ждало. "Ни одна
великая нация не существовала
и не могла существовать в таком
удалении от всех морей, в каком
пребывала вначале империя
Петра Великого" (К. Маркс).
Хозяйство страны нуждалось в
непосредственных сношениях с
богатым Востоком. Петр часто
говорил: "Торговля -
верховная обладательница
судьбы человеческой".
Вести о действиях
мадагаскарских гонцов,
посланных в Швецию,
подтолкнули давние намерения
Петра. Пираты в их островном
убежище продолжали еще
оказывать незримое влияние на
равновесие морских сил
европейских стран. На этот раз,
сами того не ведая, они вызвали
на соревнование за первенство
две северные державы. А сами
беспечные пираты между тем
возобновляли свои волчьи
вылазки на морских дорогах. Они
уж не ждали ничьей помощи,
никак не полагая, что может
быть в этом мире государство,
готовое по собственному почину
оттащить их от виселицы.
Не только Карл XII и Петр I
пребывали еще под обаянием
векового владычества
флибустьеров в океанах. На весь
мир прославлены были подвиги
вождей пиратов в морских боях с
флотилиями испанцев. Да и не на
морях только пираты умели
воевать. Они захватывали
укрепленные города не только
на побережьях. Подобные
могущественные флотилии
пиратов и чудились на
Мадагаскаре Карлу и Петру.
Легендарные подвиги, слава о
них пережила флибустьеров.
Совсем недавнее прошлое
принимали за ныне существующее
потому, что пиратство потеряло
свое могущество необычайно
быстро.
Замысел шведов раскрыл Петру
бывший на службе шведской
короны шаутбенахт (адмирал)
Даниель Вильстер. Бывалый
моряк, Даниель Вильстер служил
и датчанам в их войне со
шведами, и шведам против датчан.
В 1714 году он явился в Петербург
с рекомендательной грамотой
Фридриха IV, "божией милостью
короля Дацкого и Норвежского...
понеже он у нас о своем отпуске
всеподданейше просил и мы на то
всемилостивейше позволили;
того ради мы сие свидетельство
его абшита и добрых поступок
ему дать соизволили".
Вильстер не остался тогда в
России, и цель его прибытия
неизвестна. Через семь лет
Вильстер снова прибыл в
Петербург из Швеции.
"По заключении
Нейштадтского мира в наш флот
поступил Вильстер, шведский
вице-адмирал, получивший этот
чин за храбрость, выказанную им
в сражении с датским флотом, но
чем-то недовольный и
озлобленный против своего
правительства. Вильстер
решился перейти на русскую
службу, и первым его действием
было представление Петру
Великому проекта о посылке
экспедиции на остров
Мадагаскар".
Петр "вице-адмирала"
Данила Вилстера в вице-адмиралы
пожаловал и учредил июня 25
числа, 721 году". Так объявлено
в патенте "за подписанием
его императорского величества
руки".
Даниель Вильстер доложил Петру
то, что знал о шведской
экспедиции.
Как мог отнестись Петр к этой
затее своего противника,
обещавшей шведам опору, на пути
к Востоку? В какой мере знал
Петр тот путь, по которому
должны будут пойти первые
фрегаты россиян?
Какими, представлялись Петру
мадагаскарские пираты,
устройство их общины на
далеком островке Индийского
океана? Как думал использовать
их самодержец? Моряки его флота,
с неукоснительным делением на
офицеров (господ) и матросов (крепостных),
как могли ужиться в одной
гавани с буйной вольницей?
Петр достаточно знал пиратские
повадки. Он предусматривал
даже государству "профит"
от столкновения его судов с
пиратскими. В инструкции
капитану Кошелеву, 1723 год, в
связи с экспедицией в Испанию (несостоявшейся),
в первом пункте разъяснялся
маршрут, во втором и третьем -
как салютовать из пушек
встречным иноземным военным
судам. А в четвертом пункте: "Буде
же ты усмотришь на море 1, 2 или 3
корабля в баталии действуют,
тогда тебе прямо на них идти и
ежели рассмотришь, что они
каперы нации барбарийской или
моры (мавры.- Авт.) в действе
противу какого христианского
корабля, тогда такому кораблю
от оных каперов вспомогать и
освобождать.
Ежели за помощию божиею такие
барбарийские каперы признаешь,
что одолеть их можно, тогда все,
что есть, на них, тож людей и
каперы взять в приз с собой...
считать за добрый наш приз".
О чем думал государь, слушая
объяснения Вильстера?
В мглистой дороге от прошлого к
нам затерялись они, эти ясные
приближенным Петра
особенности его характера,
интонации его речи, его
заветные мысли.
Должно быть, он, больной и
стареющий, раздраженный своим
недомоганием и
некомпетентностью Вильстера в
русских делах, все решал один.
Он приказал Вильстеру
немедленно "сделать
подробный экстракт" из всех
писем и документов и "изложить
свое мнение". Вместе с
Вильстером в том же июне 1721
года был принят на службу Петру
швед Наркрос. Через полгода
Наркрос вышел в отставку, и
через-год, в декабре 1722 года,
посланник в Англии князь
Долгоруков доносил об этом
Петру. В позднейшем пересказе
это сообщение выглядит так:
"...Рассказывали, что Наркрос
прибыл со специальной миссией
от русского правительства
найти флибустьеров, которые
"искали протекции блаженной
памяти короля шведского",
что ему поручено обещать им
протекцию и покровительство
русского императора, что, в,
случае их согласия, местом
жительства им назначается
Архангельск или соседние с ним
местности и города. Далее
говорили, что шведское
правительство, испуганное,
будто бы, возможностью успеха
России и удачного исхода
миссии Наркроса, зовет
последнего снова к себе на
службу и надеется склонить, при
его, помощи, флибустьеров снова
на свою сторону".
"Экстракт" был нужен Петру,
вероятно, для обобщения всех
сведений об экспедициях шведов.
А сообщения о намерениях
Швеции Петр получал еще во
время подготовки их экспедиции.
Наркрос, возможно, и разыскивал
вожаков пиратов для
ознакомления с положением на
Мадагаскаре, судя по реляции
Долгорукова. Разведка,
осведомители Петра
действовали во враждебной
стране. Много внимания и
средств отдавал царь для
предугадывания намерений
соперника.
Самым удобным местом для этого
была морская и колониальная
столица мира - Лондон. Но слухи
о действиях Наркроса выдали
замысел Петра.
К 1723 году русский флот уже
владычествовал на Балтийском
море. И Петр все упорнее думал о
морских сношениях с Индией.
Экспедиция князя Бековича-Черкасского
в Среднюю Азию в 1716 - 1717 годах
для разведки пути в Индию
окончилась трагически. Его
большой отряд погиб, а с
Бековича-Черкасского снялся
кожу с живого - по приказу
хивинского хана, который очень
боялся русского проникновения.
Успешная для Петра война с
Персией тоже не открыла пути к
Индии. Сухопутная дорога от
Баку в Индию трудна. Может, быть,
легче пересечь два океана. "Принятие
острова Мадагаскара под
покровительство России, да еще
на таких выгодных условиях, нет
сомнения, дало бы, хотя бы даже
только временно, сильный
толчок осуществлению этих
надежд Петра". Корабли есть,
есть и моряки, да нет навыков
плавания в теплых морях. Еще ни
один российский корабль не
пересекал экватора. Можно бы,
конечно, воспользоваться
опытом архангельских поморов,
но их суда не выходили в теплые
моря, на мировые пути.
В сущности, речь шла о зачине
российских кругосветных
плаваний, о вступлении флота в
океанскую эпоху. И это за
восемьдесят лет до экспедиции
Крузенштерна!
ЧТО ЗНАЛИ О БУДУЩЕМ ПУТИ
Не
было еще ни увлечения
плаваниями, ни большого "профита"
от морской Службы. Одни тяготы
матросам. Не все устроено, как
это следует, на кораблях и в
новых гаванях. Не обжиты они, в
новинку еще эти суда. А
спрашивают с моряков много.
Непосильна служба в петровском
флоте. Стажеры в английском
флоте не все возвращаются. В 1717
году Петр писал в Лондон князю
Куракину: "Понеже сам
ведаешь, что какую противность
ныне Англия начинает, того ради
опасаюсь, чтобы наших учеников
там не задержали, которые
разным художествам учатся, или
бы деньгами не прельстили на
смех. Того для старайся, чтобы
их оттоль достать".
И. И. Неплюев, подосланный в
Венецию и Испанию "для
изучения практики и
обыкновения военного",
вспоминал: "...Перебрались мы
с кораблей, на берег и, получив
пашпорт, выехали из
Копенгагена на почте. Накануне
ж нашего отъезда бежал от нас
один из наших товарищей,
Кастюрин, в датскую службу".
"1718-гo генваря 10 князь
Михайла Андреев, сын
Прозоровский, бежал от нас".
Бежали бы и матросы, да некуда.
Словят. На Дон не уйти. С
корабля бежать в Дании, в
Швеции - к врагам попасть. "Матроса
Андрея Ляхова за один побег
бить кнутом и послать в
каторжную работу на 5 лет;
матросов Клима Елфимова,
Козьму Васильева, Лариона
Харитонова... послать в
каторжную работу".
Санкт-Петербург, хоть в нем уж
тридцать тысяч жителей - еще не
обжитой, неуютный город на
островах, на заболоченных,
вязких берегах. На Городском
острову да и на Московской
стороне уже целые улицы. Фонари
через каждые 18 сажен. Каменные
палаты о двух и трех этажах.
Службы при барских домах на
задах во дворе, и все
мазанковые или дощатые. Не из
бревен, чтоб легче разметать
службы при пожаре. Все "строение
полковых квартир по
представленным рисункам, от
генерал-майора Чернышева".
Невский проспект сплошь
вымощен. Ровненькие деревья у
домов, как солдаты. А поcмотришь
с Невского на Морские слободки
- одни мазанки до самой
Галерной верфи.
Мужики, стянутые из разных
областей, мостят проложенные
улицы и прорубают в лесу место
новым, забивают сваи, так ухая,
что гости с иноземных судов
озираются на небо: не гром ли?
Работных людей "всех
художеств" не счесть. Только
на Адмиралтействе тысячи.
Мужиков не хватает. "Винные
бабы и девки" выполняют
мужичью работу. Возведены
обширные здания
государственных служб и уже
есть Морская академия,
Инженерная, Артиллерийская и
Медицинская школы. "Мы из
небытия в бытие произведены и в
общество политических народов
присовокуплены", - говорили
сподвижники Петра. Народ и в
непосильном бремени работ все
же ценил Петра за его простоту,
за умение самому трудиться. Но
и возмущался, укорял Петра. "Ты
зачем больших господ отличаешь
непомерно милостию? А мы-то! В
шахтах при лучине руду
добываем. По болоту тянем
мачтовый лес кораблей!" -
говорили работные людки, когда
"железные носы" -
преображенские гвардии
солдаты приводили их за "непристойные
речи" в Преображенский
приказ.
Гул строек. Звони корабельных
колоколов. Грязь. Ее
старательно месят сапогами
солдаты в низеньких треуголках,
затянутые в мундиры. Солдату в
народе уважение, первое место у
костра погреться. "Матроз"
еще непривычен. Но видно, здесь
нужен и водяной солдат. У моря.
Сколь их, морских судов, здесь.
В гавани и на Неве снуют. В
Адмиралтействе, на Галерной,
Партикулярной верфях строят
суда. И шведы, датцы, англичане
в моряках у государя служат.
Как тут российским людям
морским делом не заняться,
бостроги-бушлаты не надеть
безумедлительно? "Для
отправления адмиралтейских и
прочих дел по должности
адмиралтейского регламента и
портной книги повелено было
адмиралтейский регламент и
портную книгу и сухопутные
артикулы перевести и
напечатать на голландский язык...
понеже в российском морском
флоте многие командующие из
иноземцев офицеры российского
языка знать не могут".
Это повеление государем дано в
1723 году. Через десять лет не
научившимся русскому языку
новых чинов не давали уже.
Сантарио Марко, лейтенанту с 1720
года, в 1733 гoду "за незнанием
русского языка... велено быть в
paнгe лейтенанта по смерть".
Так лейтенантом он в 1752 году и
"уволен от службы с
награждением годового
жалованья".
Небывало быстро растет новый
город. И заботы, заботы
одолевают! К старым, привычным
делам - новые, морские заботы.
Владыка России волен был
распоряжаться страной и
подданными. Немели храмы, с
которых снимали колокола на
корабельные пушки.
Православные опускали головы,
молчали. Мало кто верил в
благости, иже придут с
построением флота. С Индией и
без того ведется торговля на
Каспии. А Мадагаскар! Много ли
знали о нем даже и те, кто
читали Гибнерову географию?
Южных морей, по которым уже
полтораста лет плавали корабли
европейцев, российские моряки
не ведали. Океанская стихия,
дальние заморские берета были
еще чужды им.
И все же было, конечно, немало
таких, кто хотел своими глазами
увидеть, как по "равнителю"
человек ступает без тени. А
купцы, издавна бывавшие в Белом
море, в Ледовитом океане,
отважились бы плыть и в жаркие
моря "ради корысти великие".
Что же до флибустьеров, то Петр,
интересовавшийся всем, что
происходит на морях, знал, хотя
бы понаслышке, и их историю. Он
жил в Голландии, когда тамошнее
правительство сочетало свою
колониальную политику с
действиями флибустьеров. Бывал
Петр и в других европейских
странах и мог наблюдать то же
самое (в Англии, Дании).
Известные корсары, флибустьеры
являлись там на приемы во
дворцы королей и вельмож, как
ныне "звезды" экрана на
званые вечера в особняки
миллионеров, и крупных
чиновников. За знаменитыми,
прославленными флибустьерами
в европейских портах мальчишки
бегали по улице, как за
матадорами в Испании.
Англичане были на службе Петра,
и разве не мог он в беседах на
ассамблеях узнавать от них
историю пиратства? А ведь
Англия больше всех морских
держав держала флибустьеров на
королевской службе. В пopy
царствования Петра
большинство вожаков пиратов
были англичане. Петр читал,
просматривал иностранные
издания и, конечно, не обходил
сообщения о налетах
флибустьеров. Сам печатал в "Ведомостях"
свои статьи о чужих странах (разумеется,
без указания царского титула
автоpa). Он мог видеть и даже
читать классический, ныне труд
о пиратстве - книгу А. О.
Эксквемелина "Пираты
Америки", вышедшую в
Голландии в 1678 году, в том же
веке переведенную на
английский, французский и
немецкий языки и не один раз
изданную на этих языках при
жизни Петра. Эта книга,
уверенно множно говорить, была
в Петербурге. Отнюдь не
исключено, что саардамский
плотник Петр Михайлов, он же
царь всея Руси Петр Алексеевич,
в часы своих коротких
голландских досугов
перелистывал желтоватые
страницы давнего издания "Пиратов".
На службе у Петра были моряки-иностранцы,
которые могли быть лично
знакомы с флибустьерами,
встречаемыми в больших портах.
Книгой Эксквемелина
заинтересовались бы и корсары
самого Петра. А они каперили на
Балтике, захватывая торговые
суда враждебной Швеции.
О пиратах писали много.
Современник Петра Даниель Дефо
написал несколько книг о
пиратстве, в том числе и о
пиратах Мадагаскара.
Человек, писавший под именем
капитана Чарлза Джонсона,
выпустил в Лондоне двухтомную
книгу "Всеобщая история
грабежей и смертоубийств,
учиненных самыми знаменитыми
пиратами, а также их нравы, их
порядки, их вожаки с самого,
начала пиратства и их
появления на острове
Провидения до сих времен".
Первый том вышел в 1724 году. Этой
"Всеобщей истории" Петр не
мог еще читать. Но о знаменитых
вожаках флибустьеров, об их
известных всему миру баталиях
с испанским флотом Петр должен
был знать. Тактику ведения боев
флибустьерами перенимали
адмиралы. В Европе знали и
историю двух флибустьерских
вожаков, которые в 1690 году из
Карибского моря отправились на
Мадагаскар и основали там
Либерталию - Страну Свободы,
общину на социалистических
принципах Кампанеллы. Об этой
общине справедливых порядков
подробно и увлеченно писал
капитан Чарлз Джонсон. Не
вполне забыта она и в наше
время. В Британской
энциклопедии говорится: "Капитан
Миссон, француз из знатного
рода, был единственным, кто
соединял активное пиратство с
социалистическими идеями. Он
много лет правил утопической
республикой на Мадагаскаре".
А французский ученый Юбер
Дешан пишет: "Отверженному
от мира пирату удалось на
момент, на затерянном
побережье, в дикой стране,
создать эту интернациональную
республику, это братство
различных рас и народов, это
смешение разных наций,
предвестник общества будущего".
Как же Петр, император,
самодержец, решился для своих
первых далеких плаваний искать
подмоги у бунтарских общин? Не
так давно Петр жестоко подавил
восстание Булавина. На памяти
его детских лет были рассказы
участников боев со Степаном
Разиным.
Пираты, как и разбойники на
суше, в оправдание своих
действий выставляли во время
допросов одно и то же -
несправедливость общественных
отношений, неравенство в
разделении благ.
Петр, видимо, верил теперь в
могущество созданной им
империи. Не пугали его ни
осуждение его действий,
правителями европейских
морских держав, ни возможность
повторения мятежей
крепостного люда, если звал он
на постоянное житье в своей
империи громадную, как он
полагал, общину вольных
пиратов.
СБОРЫ
4
февраля 1723 года Петр вызвал
Даниеля Вильстера к себе в
Петербург из Ревеля (Таллина).
10 июня 1723 года Вильстер
представил генерал-адмиралу Ф.
М. Апраксину "экстракт",
который он изготовил по
велению Петра. Вильстер
основательно готовил этот
отчет третьему своему государю.
Вложил в него все свои знания о
пиратах и о переговорах шведов
с ними - все, что знал как
шведский адмирал. Уверял Петра
в возможности плавания к
Мадагаскару, отмечал
обстоятельства, ставшие
помехами шведской экспедиции.
Вильстер писал, что у пиратов
начальник - вождь, и избирается
он, по желанию товарищей, и нет
там единоличного управления.
Этого, вероятно, Петр не принял
во внимание. Он именовал
предводителя "королем
мадагаскарским".
И. И. Голиков, автор
многотомного издания "Деяний
Петра Великого", полагал, что
"великий наш государь
начальника сих удальцов хотел
польстить таковым титлом".
"Экстракт из писем"
многостраничен, подробен,
тщательно продуман. В нем
рассказывается об организации
шведской экспедиции, о составе
эскадры. Вот его начало:
"Экстракт из полученных мною
писем. Августа 11 дня 1720 года
получил губернатор Морган
конфирмацию от нынешнего
короля Свейского о протекции и
прощении в винах тем, которые
на помянутых островах Санкт-Марии
и Мадагаскаре содержатся,
которым король Каролус ХII
пожаловал, а после того от
королевы Ульрики с рассуждения
государственных статов в сейме
1719 года подтверждено дабы
Социетет, кои до сего весьма
желали быть под протекциею
Шведския короны, которые и
приняты в такой силе, кто
пожелает со всем имением своим
во Швецию ехать, чтобы тамо
поселитися и промышлять, а
которые в Швецию не поедут,
оным быть и слыть шведским
населением на выше писанных
островах, и всем вкупе со всей
подданной верностию в
превечные веки короны Свейской
соединенными пребывать...".
После "экстракта" - "обсервация"
на нескольких страницах. Она
начинается с уверения, что
Вильстер осведомлен был и
прежде о готовящейся
экспедиции. "Помянутые Зебах,
Мандель, Остог и Люнг-Фельт,
которые командору Ульриху для
совета с ним были посланы, оных
отчасти я сам знавал, а от
других слыхивал, что оные люди
доброго ума и острого разума".
Все же "сия всеподданнейшая
моя обсервация и мнение не в
указ буди",- осторожно
оговаривается Вильстер.
Незадолго до представления "экстракта"
с "обсервацией" у
Вильстера были какие-то
служебные неприятности; может
быть, было даже недоверие к
нему со стороны Петра. За шесть
дней до сдачи Вильстером "экстракта",
1723 года "июня 4 е. в. изустно
указал вице-адмиралу Вильстеру
быть в службе е. в. по-прежнему,
точию (только.- Авт.) перед
прочими вице-адмиралами,
которые ныне обретаются в
службе е. в. старшинства ему,
Вильстеру, не претендовать, и
привести его по морскому
уставу к присяге". Вот
кусочек "обсервации":
"...Хотя жители на островах
Санкт-Марии и Мадагаскаре чрез
депутатов своих Швецию
многократно просили о
протекции, и шведам в прошении
их сомневатись не для чего было...
однако ж по всему можно видеть
из последней инструкции, что
шведы опасались их и не
уверялись статься такому
великому делу, однако ж все
дела зависят от всевышнего
бота вседержителя, который
может и его императорского
величества намерение по
желанию всяким благополучием
наградить. А понеже из сего
изъяснения о командоре Ульрихе
признается, что оный был в той
експедиции только екзекутором,
а главное дело и пункты даны
были Моргану, и ежели б можно
Моргана самого сьгскать, то 6
весьма (для уведомления о том
деле) изрядно было, что
повелено ль будет докупиться
копии с приложения его, Моргана,
и данной на то ему резолюции,
которое можно достать от
штатского секретаря
иностранных дел Фан-Генкина".
Дальше Вильстер подсказывал,
что Морган может быть "коварен".
Жители Санта-Марии, согласясь
"продаться Швеции", потом,
после смерти Карла ХП, могли
переменить свои намерения.
Какие припасы нужны в дальнее
плавание? Царь дал три тысячи
червонных золотых. Офицеры,
намеченные Вильстером в
плавание, были иностранцы -
опытные мореплаватели. Петр
написал на полях: "Офицеров
перемешать с русскими, как
говорено".
По тексту "экстракта"
можно предполагать, что
задолго до сдачи его
президенту Адмиралтейской
коллегии Апраксину (10 июня 1723 г.)
экспедиция уже была решена и
руководителем ее назначен
Вильстер.
Петр высоко ценил опытность и
способности Вильстера. Это
видно из явного предпочтения
Петром Вильстера перед другими
адмиралами в то лето. Выписка
из протокола Адмиралтейств-коллегии,
1723 тода мая 28: "В нынешней
компании быть и над
корабельным флотом главную
команду иметь вице-адмиралу
Вильстеру и шаутбенахту
Синявину". Синявин, русский,
дан в помощники Вильстеру.
Когда необходимо было поручить
иностранцу эскадру, Петр
нередко назначал помощником
ему русского моряка. Кто-то
хорошо знающий русский язьгк
перевел "экстракт" со
шведского языка. При большой
засекреченности экспедиции
Петр мог доверить перевод
только одному из организаторов
плавания. Сам вице-адмирал
Вильстер "российского языка
не разумел". В дальнейшем,
при назначении его главным
командиром, Кронштадтского
порта, Вильстер писал: "...Велено
мне ехать в Кронштат и команду
принять у господина адмирала и
кавалера Гордона, и понеже мне
за незнанием российского
наречия без доброго
переводчика проезть
невозможно, а хотя при
кронштацком аорте переводчик и
имеется, но оного я присмотрел
недовольно искусным, чтоб
такое дело снести при флагмане".
Кто он, Даниель Вильстер? Был ли
это один из тех моряков-авантюристов,
каких много было в XVII веке у
берегов Америки, когда между
европейцами еще не закончился
раздел испанского наследства?
Авантюристы теперь
направлялись к морским дорогам
на Восток. Они уже редко
становились вожаками пиратов,
состоя одновременно на
государственной службе.
Ярким примером такого
командира военного судна,
который превратился в пирата,
может служить знаменитый
капитан Кид.
Получив полицейские функции по
инспекции морских дорог и
розыску пиратов, Кид сам
принялся грабить арабских и
индийских купцов. В 1701 году Кид
был повешен в Лондоне. Его труп,
связанный цепями и
просмоленный, был выставлен на
набережной Экзекуций и висел
там несколько лет.
Мог ли оказаться подобным
авантюристом вице-адмирал
Даниель Вильстер, когда б стал
хозяином двух фрегатов в
открытом океане? Петр
предусмотрел такой случай.
Вопреки пожеланию Вильстера
Петр назначил капитанами
фрегатов Киселева и Мясного,
прошедших искус в английском
флоте и преданных Петру.
Но едва ли был склонен к
авантюризму уже немолодой
адмирал. К тому же он видел, что
его новый государь умеет
ценить по заслугам и
награждать своих моряков. У
Вильстера была семья. Получив
402 рубля 43 3/4 копейки подъемных
"в проезд с детьми из
Гамбурха", Вильстер в 1721 году-вероятно,
сам управляя кораблем - вывез
семью в Петербург. Его два сына
служили в России. Их послужной
список:
"Вильстер, Яган Генрих. 1721 т.
декабря 23. Принят в службу в
капитаны 3 ранга... 1723 г.
сентября 6 скончался". "Вильстер,
Ульрих Кристьян. 1721 г. декабря 5.
Принят в службу в капитан-лейтенанты...
скончался в 1738 т.". Петр
доверил Вильстеру начало
своего давно продуманного
предприятия - "приятельства"
с Индией. Петр утверждает "экстракт"
для руководства к подготовке
экспедиции. Назначает,
начальником ее Вильстера и
готовит путевые, инструкции
капитанам фрегатов. Пишет две
грамоты - Великому Моголу и
королю мадагаскарскому. Прежде
Петра "экстракт" читал
генерал-адмирал граф Ф. М.
Апраксин. Он был единственным
из адмиралов Адмиралтейств-коллегии,
посвященным в тайну Петра. В
характере всей военной
деятельности Апраксина -
многолетней, с большими
заслугами в ведении сухопутных
и морских сражений, сквозила
воеводская привычная боязнь
"царского гнева", широко
распространенная и при Петре. В
приказах и письмах Апраксина
ссылки и оговорки на "волю
государя" особенно часты.
Ссылками на "волю государя"
Апраксин мог оправдывать и
злоупотребления своим
служебным положением. "Несмотря
на высокое общественное и
служебное положение и на
весьма значительное состояние
графа Апраксина, имя его три
раза встречается в судебных
процессах того времени по
обвинению в злоупотреблениях,
"наносящих вред
государственным интересам и
увеличивающих бедствия народа".
Не имел президент коллегии
своего взгляда и своего мнения
и в трудном деле подготовки
засекреченной дальней
экспедиции. Он мало
способствовал ее успеху,
пугаясь столь сложного
плавания. Государь давно болен.
За экспедицию будет
отчитываться генерал-адмирал
российского флота. Вся тяжесть
задуманного горячностью
императора прожекта ляжет на
плечи старика Апраксина.
Удача или поражение? Даже в
случайных, в спешке задуманных
военных операциях успех решает
все же общая подготовленность
армии, уровень науки и техники
в стране и, конечно, вера
участников боя в победу. В
хаосе множества неучтенных,
никак не предвиденных
обстоятельств, возникающих
всегда неожиданно, знание цели
сражения и желание
восторжествовать способствуют
победе.
Был ли главный адмирал уверен,
что корабли одолеют такой
дальний путь?
Апраксин уж после смерти Петра,
под еще большую свою
ответственность, давал санкцию
на выход этих же кораблей, что
теперь были выбраны для
экспедиции. И не один раз. И
тоже в дальнее плавание.
Корабли петровского флота, и
своего строения и купленные,
были добротно сделаны.
Академик Тарле писал: "Так
как во Франции признано было
необходимым спешно увеличить
королевский флот, то, по совету
Кампредона, французское
правительство хотело купить у
России линейный 92-пушечный
корабль, но цена (92000 рублей, или
713 тыс. ливров) показалась
слишком высокой". Английский
посланник Джеффрис, сообщая в
1719 году английскому
правительству, что "корабли
строятся здесь не хуже, чем где
бы то ни было в Европе",
добавлял с беспокойством: "Если
он (Петр.- Авт.) теперь уже
ставит свой флот выше флотов
Франции и Голландии, отчего не
предположить, что лет через
десять он не признает свой флот
равным нашему или даже лучше,
чем наш?".
Забегая далеко вперед, можно
рассказать, что 11 мая 1725 года (еще
по петровскому указу) три судна
выйдут из Ревельской гавани.
"Корабль "Девоншир".
Капитан Кошелев. Фрегаты: "Кронделивде".
Кап.-лейт. Фрем. "Амстердам-Галей".
Кап-лейт. Киселев... 18 августа 1725
тода увидели Кадикс и вечером
стали на якорь... В полдень все
суда палили из 7 пушек".
Русский консул в Кадиксе князь
Щербатов сообщал об этих судах:
"...Российский корабль "Девоншир",
да два фрегата "Амстердам-Галей"
и "Кронделивде" на
Кадикский рейд прибыли
благополучно... Сентября 3 числа
начали нагружать корабль и
фрегаты солью".
Командир эскадры Иван
Родионович Кошелев
представлен был через чин в
капитаны 1 ранга, "понеже он в
Испании с российскими
кораблями был первым". В 1726
году-снова плавание в Испанию.
Приводим отрывки шканечных (теперь
говорят вахтенных) судовых
журналов: "Извлечения из
шканечных журналов о плавании
судов в кампанию 1725 г."
Донесение капитана Ивана
Кошелева графу Апраксину с
корабля "Девоншир" из
Кадикса, 1725 года августа 24 "Сего
августа 16 дня 1725 года корабль
"Девоншир" и фрегаты "Кронделивде"
и "Амстердам-Галей" и при
них служители прибыли в
Испанию к городу Кадиксу
благополучно, а товары начали...
сгружать, а что ж умедление
имели в пути нашем, и на оное
покорно доношу, понеже стояли
жестокие противные ветры,
отчето корабль "Девоншир"
раскачало, что и борты от
палубы отставали; и для оного
принуждены были зайти в
Ирляндию...".
Эти-то два фрегата Петр и
приказал начальнику
Ревельской эскадры контр-адмиралу
Фан-Гофту вооружить и
оснастить для дальнего
плавания, не открывая Фан-Гофту
куда снаряжаются суда. Фрегаты
"Амстердам-Галей" и "Декронделивде"
построены на верфях Амстердама.
"Амстердам-Галей" - в 1719
году, он служил 21 год, в мае 1740
года разбился на Балтийском
море, "Декронделивде"
спущен на воду в 1720 году,
разломан после 1734 года.
Плавательная способность этих
фрегатов была вне всякого
сомнения. Приказ государя
отдан Фан-Гофту 3 ноября 1723 года.
Но почему же была такая
проволочка? С 10 июня, когда
Вильстер представил свой "экстракт",
прошло около пяти месяцев; А
Вильстер, убеждая в
осуществимости экспедиции,
показывал на примере Швеции
пагубность оттяжки
отправления кораблей. Вильстер
словно предчувствовал: для
него промедление на море
смерти подобно. Совсем в другое
время, при другом государе
придется Вильстеру перенести
много "бедств" и "разорение
безвинно принять" и умереть,
находясь под военным судом за
задержку, хотя и необходимую,
выходав море другого,
английского, корабля.
ЖЕРТВЫ СКРЫТНОСТИ И МАСКИРОВКИ
По-видимому,
какие-то значительные
обстоятельства долго мешали
Петру принять окончательное
решение. Может быть, огромное
количество реформ и нехватка
времени, необходимого для
доведения каждой реформы до
конца, были одной из причин
задержки экспедиции. Они
обрывались, эти тоненькие нити
реформ, протянутые по огромной
стране.
Как сочетать интересы
монархического государства (при
опоре на религиозное
воспитание) с просвещением и
дальнейшим развитием техники!
И как принудительным,
подневольным тяжким трудом
подданных богатеть
государству? Не с охотой
трудятся работные люди. Не на
совесть, за страх. На батогах,
на плетях будет ли труд
добротным? "Государственное
безденежье особенно тяжело
отозвалось на служащих в 1723
году, когда всем... нестроевым
чинам... велено было жалованье,
вместо денег, выдавать
сибирскими и другими товарами...
К увеличению тяжелого
положения, находившихся на
службе, сенатским указом,
велено было... вычитать
четвертую часть жалованья...
Для соблюдения выгод казны,
провнант в адмиралтействе
выдавали не мукой, а зерном, и
коллегия нашла это невозможным
только для строевых чинов, "которым
рожь молотить некогда".
Коллегия просила также о
выдаче жалованья за текущий 1723
год служившим в адмиралтейской
конторе - без вычета и деньгами,
а не товарами, "понеже многие
пришли в нищету".
2 сентября 1723 года
Адмиралтейств-коллегия
получила запрос от сената.
Могут ли служащие в коллегии и
ее конторах служить без
жалованья и получать какие-либо
доходы "без повреждения его
величества интересов и без
народной тягости"? На этот
неожиданный, странный запрос
коллегия весьма резонно
ответила, что в иных конторах,
где дела имеются денежные, это
возможно, но что "взятков
имать не велено" высочайшим
указом (24 декабря 1714 года).
К решающему моменту первой
попытки молодого флота империи
броском занять место в океанах
наряду с европейцами
государственная казна дошла до
крайней степени истощения. И
служащие, и служители портов
морских, и плавающий состав
офицеров и матросов обнищали.
Правительство настоятельно
давало понять, что взятки - эта
печальная и беззаконная
необходимость - явятся "подможным"
средством государству, чтобы
выйти из тяжкого денежного
затруднения. Если немногие
молодые офицеры и грезили
прежде плавать под экватором
вокруг всех трех частей света
до самого дальнего Востока по
великому морю, зовомому океан,
то теперь не до того. Поместье
не дает прибытка, мало
крепостных, мало и жалованья.
Адмиралтейств-коллегия
обратилась в сенат, испрашивая
руководство по взяточности.
Определение коллегии: "1723 г.
Сентября 2. Адмиралтейств-коллегия,
слушав е. и. в. указа из
канцелярии правительствующего
сената согласно приговорили:
взнесть в сенат доношение, в
котором написать, что
Адмиралтейской коллегии и
присутствующих контор
служители могут ли получать от
дел какие доходы без
повреждения е. в. интересов и
без народной тягости и каким
образом и от каких дел и почему
порознь, и будут ли теми
доходами оные довольны без
жалованья, или хотя некоторой
частию из определенного
жалованья с убавкой, о том
требовать от
правительствующего сената
повеления, дабы о содержании
оных служителей для
апробывания дано было время с
сего числа впредь на год".
И все-таки зимой 1723 года Петр
вдруг дал сигнал готовить
фрегаты незамедлительно. В
ноябре воды Кронштадтского
порта и других гаваней
Финского залива начинают
леденеть. Поэтому, вероятно,
пришлось назначать в
экспедицию корабли из
Ревельского порта, который
замерзает только в суровые
зимы. Морская связь Петербурга
с Ревелем затруднена. Это
осложняло сношения Петра с
командованием экспедиционных
фрегатов. Но именно теперь,
зимой, вдруг пришла пора
действовать. Какие-то
неуловимые ныне
обстоятельства вызвали
судорожно скорую подготовку
судов к плаванию. Тут могли
оказать влияние и мельчайшие
изменения международного
положения России, и, может быть,
рекомендации тайной агентуры
Петра. Может быть, Петр только
теперь по-настоящему убедился
в полезности флибустьерских
портов, несмотря на их
удаленность от прямого пути в
Индию. Приказы шли из походной
канцелярии Апраксина, минуя
главное морское управление,
прямо к исполнителям.
Потаенность, засекреченность
действий моряков - вот что
пугало даже людей, случайно
причастных к снаряжению судов:
мастеровых, чиновников порта,
лекарей.
С наступлением зимы спешить
нужно было безусловно. Тем
более, что слухи об экспедиции
дошли до Голландии-хозяйки на
Востоке. Правда, в Голландии
говорили о других российских
судах - о корабле "Девоншир",
фрегате "Эсперанс" и
гукоре "Кроншлот", которые
с начала июня готовились, как,
писалось тогда в казенных
бумагах, "в известную
экспедицию". Их
предполагалось отправить с
торговой целью за границу с
грузом ружей, снарядов.
Голландский резидент де Вил
доносил своему правительству,
что они "пойдут в Испанию, а
по другим слухам, может быть, в
Ост-Индию".
Это была другая экспедиция -
только до Испании. Она не
состоялась. Капитан Нанинг "за
пропуск удобного времени для
похода в указанное место"
был отдан под суд. Его корабли
дошли до Ревеля и там остались
на зимовку. Но Петра могли
настораживать слухи,
появившиеся в Голландии. Хотя
там говорили о других судах и
другой экспедиции, но называли-то
возможным местом назначения
экспедиции Ост-Индию. А обе
экспедиции готовились почти
одновременно.
Вильстер отправлялся
представительствовать от
Российской империи не один. Как
и в шведской экспедиции, при
нем были тоже два комиссара для
заключения трактата с пиратами
и торгового договора с Великим
Моголом. Комиссарами были
командир "Амстердам-Галея"
капитан-лейтенант Мясной и
старший офицер "Декронделивде"
капитан-поручик Кошелев,
который в последующие годы
водил эти фрегаты о Испанию.
Комиссары императора еще не
знали о своем высоком
назначении. Лишь в
Атлантическом океане, когда
все связи с материком Европы
оборвутся, Вильстеру
предписывалось объявить
комиссарам о цели плавания.
Зачем же такая исключительная
засекреченность? Можно ли было
думать, что капитаны
проговорятся? Или государь
допускал возможность измены
уже у берегов Европы? Может
быть, для уверения Вильстера в
том, что именно ему государь
отдает предпочтение, считая
его самым преданным? Нет, этого
не было. Капитанам фрегатов
Петр тоже дал секретные от их
адмирала поручения.
Но как же капитаны, не зная
маршрута, готовили в путь свои
фрегаты? По каким морям, в каких
поясах земного шара,поведут
они суда? В эпоху парусного
флота зоны ветров и штилей
наносились на карты и
учитывались еще в порту
отправления.
Что же думали капитаны,
раскрывая карты? Или уж ничего
не думали, прослышав о предании
капитана Нанинга суду?
Где-то там, в петровском Зимнем
дворце, нарастали события,
отдавалось эхо европейской
политики, поступали агентурные
сведения. И два фрегата
двинулись в Индию. Зимой. После
представления "экстракта"
Вильстера лучшие месяцы для
оснащения кораблей в поход
были упущены. 1 декабря фрегаты
уже стояли на рейде Ревеля.
В 1723
гoдy "флот, собравшийся,на
ревельском рейде, состоял из 24
кораблей и 5 фрегатов, на нем
было 1730 орудий и,до 12 500 человек
экипажа".
Подготовка экспедиции
начиналась как будто с
участием Адмиралтейств-коллегии,
хотя даже президиум коллегии,
не знал назначения экспедиции.
Определение коллегии: "Сентября
10. Фан-Гофту послать указ из
фрегата "Кронделивде"
порох выгрузить и убрать в
пристойные места, и выгрузи,
ввесть оный фрегат в гавань,
точию не разгружать и иметь в
готовности; и будучи в гавани
того фрегата служителям
морского провианта не давать, а
давать сухопутный".
3 ноября был "изустный"
указ Петра для "приуготовления"
секретной экспедиции. "Словесные
указы государя", "изустные
повеления" часты в архивных
материалах эпохи Петра. "1723
года. Ноября 3. Е. и. в., будучи в
доме генерала-адмирала графа
Апраксина, изволил указать: из
ревельской эскадры вооружить
два фрегата голландских для
вояжа, и те фрегаты
удовольствовать лучшими
людьми... и "Материалы для
истории русского флота", ч.. IV,
стр. 584. чтоб оные [фрегаты]
всеконечно вооружены были не
более как в 10 дней... А провианта
морского на означенные фрегаты
положить на 8 месяцев".
На этот словесный указ
императора откликается из
Ревеля Фан-Гофт донесением 9
ноября Апраксину и 14 ноября
донесением в Адмиралтейств-коллегию.
Значит, коллегия еще участвует
в подготовке экспедиции. Фан-Гофт
из Ревеля к графу Апраксину 9
ноября: "...По оному е. и. в.
именному указу назначены быть
для вояжа фрегаты "Амстердам-Галей"
и "Декронделивде" и
вооружать оные сего ноября 8-го
дня начали, а служителями
удовольствуем лучшими".
Ноября 14 донесение Фан-Гофта из
Ревеля в Адмиралтейств-коллегию:
"Фрегаты "Амстердам-Галей"
и "Декронделивде", которые
назначены быть для вояжа,
вооружены и морской провиант,
також и прочие корабельные
припасы принимают и надеюсь,
что оные чрез 3 или 4 дня будут
совсем в готовности...".
Но теперь указания Фан-Гофту
дает только Апраксин. 1723 года
декабря 2: "По получении сего
извольте на нововооруженные
фрегаты положить пороху на
каждый фрегат по 80 выстрелов, и
положа, оные фрегаты тотчас
немедленно извольте отправить
в Рогервик и тамо велите им
ожидать указа".
15 декабря фрегаты прибыли в
Рогервик - редко замерзающую
бухту в 47 верстах к западу от
Ревеля. Это была лучшая гавань
на западе России. Но Петр не
успел сделать Рогервик главным
портом Балтики (с 1762 года
Рогервик переименован в
Балтийский порт). Здесь-то "всякие
досады и трудности учинились".
Надо было спешить, а "угодные
все погоды по отплытию
миновались".
В Рогервик проследовал вице-адмирал
Вильстер, флагман экспедиции.
Он переоделся, снял знаки
морского отличия. Прокурор
Адмиралтейской коллегии
Козлов, поместил
замаскированного адмирала в
квартире полковника (и
капитана гвардии вместе с тем)
Емельяна Маврина.
Маврин был "определен при
строении Рогорвицкой гавани".
Он мог и не знать о назначении
экспедиции, хотя руководил
последними приготовлениями ее.
Вероятно, вооружал фрегаты
пушками. По 32 пушки были
поставлены на каждый фрегат.
Прокурор поселил Вильстера в
изолированной комнате - Маврин
и не знал, кто таков его
постоялец.
Зачем быть прокурору в порту?
По-видимому, он своим
присутствием, своей персоной
стража интересов государства
напоминал участникам
экспедиции, внушал им, что за
"противностями и
продерзостями" последует
жестокая кара. "...Всяк какова
б чину и достоинства ни был кто,
ведением и волей против его
императорского величества
указов и повелений проступился,
за то казнен будет смертию, а
ежели кто неведением указ или
повеление преступит, тот по
рассмотрению дела наказан быть
имеет".
Но как же все-таки это
выглядело для окружающих?
Уж потому только, что неведомая
личность привезена прокурором,
Маврин догадывался о
значительности ее и удвоил
свою деятельность. Это было к
лучшему. Но вот как Вильстер
под строжайшим инкогнито и при
плохом знании русского языка
мог наблюдать за снаряжением
судов-трудно вообразить.
Позже, когда засекреченность
Вильстера была наполовину
снята, он доносил,государю: "И
я приказал английскому
штурману Вальтону, чтоб он
рапортовал меня, каковы оные (фрегаты.-
Авт.) вне и внутри, и оный,
осмотря рапортовал, из
которого в. и. в. изволит
увидеть, в каком оные фрегаты
состоянии, а я опасаюсь, что
фрегат "Декронделивде"
небольшим лучше будет". И все
это оттого, что "здесь мне
того сделать не свободно,
нонеже я в тайне содержусь";
это 6 февраля 1724 года.
Вильстер получил две
инструкции, мадагаскарскую и
индийскую. Обе помечены 5-м
декабря. В первой на
одиннадцати пунктах даны
путевые указания до
Мадагаскара и условия
заключения трактата с пиратами.
Идти не Английским каналом, на
виду "противной" Англии, а
править свой курс "кругом
Шкоции (Шотландии.- Авт.) и
Ирляндии". "Будучи в вояже
от всех церемоний (как в
здешнем море, так, и в большем)
удаляться под видом торговых
кораблей... в гавани не входить".
Пункты мадагаскарского
трактата, подписанного Петром:
"5. Когда в назначенное вам
место с помощию божиею
прибудете, тогда имея свой флаг,
объявите о себе владеющему
королю, что вы имеете от нас к
нему комиссию посольства и
верющую нашу грамоту при сем
приложенную ему подайте.
6. А потом всяким образом
тщитесь, чтобы оного короля
склонить к езде в Россию..."
Пункты 7-10 - о денежной казне
("послано три тысячи
червонных золотых") и о
провианте ("послано на
восемь месяцев").
"11. Ежели объявленный король
по склонности своей пожелает
персоною своею ехать в Россию с
некоторыми кандициями, то вам
надлежит в наши порты пристать,
ежели зимой, то в Колу, понеже
там никогда не мерзнет, а ежели
летом, то в Архангелогородской
порт; и буде без него, но только
посланные от него будут, то вам
возвратится чрез Зунд...Петр
В Санктпетербурге в 5 день
декабря 1723 года".
В индийской инструкции Петр
указывает "действа у
Великого Могола":
"4.- Когда с помощью божиею и
показанное место в Ост-Индию
прибудете, тогда явитесь там
Великомочному Моголу и всякими
мерами старайтесь его склонить,
чтоб с Россиею позволил
производить коммерцию, и иметь
с ним договор, которые товары
потребны в Россию, также и
какие в его областях товары из
России надобны суть, и как
можно трудитесь, чтоб между
обеих сторон произвести к
пользе благополучную
коммерцию.
5. Ежели там будет с довольством
покгоуту, то старайтесь как
можно достать таких дерев,
каких здесь у нас мало
находится, а именно, чтоб в
диаметре были от 26 и до 30 дюймов,
и купить по настоящей цене
столько, сколько можно в
порученные вам фрегаты вместо
баласта уместить. Впрочем во
всем, что к лучшему нашему
интересу по тамошнему
состоянию от вас за благо
изобретено будет, отдаем в ваше
рассуждение, как честному и
искусному человеку.
5 декабря сего году".
Этот
приказ плыть в Индию как будто
бы не согласован с указаниями
мадагаскарской инструкции, где
намечалось доставление
пиратов в Россию. Возможно, что
в полной индийской инструкции (она
не сохранилась) Петр
приказывал взять пиратов на
обратном пути из Индии. Может
быть, государь, догадываясь по
уклончивым ответам Апраксина о
неполной готовности судов для
плавания в Индию, готов был
ограничиться на первый раз
Мадагаскаром.
Не Мадагаскар - Индия манила
Петра. И. И. Голиков,
благоговейно чтивший вce "относящееся
до обожаемого монарха",
конечно, не вносил своего
суждения, чем и ценно его
многотомное издание. Он писал:
"Монарх крайне был огорчен
учинившеюся остановкой в
отправлении вице-адмирала
Вильстера в Индийскую и
Мадагаскарскую экспедицию".
Голиков ставил на первое место
не без основания "Индийскую"
экспедицию. Мадагаскар - только
удобная, готовая станция на
пути к Индии.
Мыс Доброй Надежды не мог быть,
вероятно, такой станцией. Эта
морская таверна на полпути к
Индии была уж очень на виду у
всех европейских держав, и
замысел Петра обнаружился бы
сразу же.
Обнаружение планов Петра
грозило множеством
политических осложнений, могло
пагубно повлиять на
дипломатические отношения и
тем самым, на торговлю с
Европой. Интересно, был ли у
Петра код, цифровая тайнопись
на случай рискованной
переписки офицеров фрегатов с
Петром. Петр читал в "экстракте"
Вильстера указания, данные
Ульриху. Там "ключ цыфирной
дан, дабы когда случится в
подданнейших своих письмах для
уведомления приметы достойныя
писать, то писать оною цыфрою".
Смел и решителен был
самодержец. Уж, значит, были
основания прятаться Вильстеру
в Рогервике и при
последовавшей вскоре починке
"Амстердам-Галея", который
дал течь. Вильстер, пока чинили
фрегат, сидел в каюте "Декронделивде"
по приказанию Апраксина.
Апраксин подчеркивал
исключительную секретность.
Вот его "Указ капитану
Мясному и капитану-порутчику
Киселеву" (командирам
фрегатов):
"Прилагается при сем за
печатью нашею копия с
инструкции, какова дана вице-адмиралу
Вилстеру, которую вам иметь у
себя не распечатывая до
нижепоказанного термина, а
именно: когда возьмете свое
следствие из Рогорвика и
пройдете Зунт и будете в
Нордзее, тогда оную распечатав
прочтите, токмо вы двое, а вице-адмиралу
Вилстеру и другим офицерам (кто
с вами будет обретаться) отнюдь
не объявлять, но содержать в
таком крепком секрете, чтоб
кроме вас никто про оную не
знал, и потом требовать от
помянутого вице-адмирала
оригинальной его инструкции и
что повелено исполнять,
усматривая к лучшему его
императорского величества
интересу с добрым и прилежным
рачением, как надлежит честным
офицерам.
Генерал-адмирал граф Апраксин
Послано декабря в 5 день 1723 года".
Апраксин, вероятно, редко
присутствовал при снаряжении
кораблей из боязни привлечь
своим высоким званием особое
вынимание к экспедиции. Не было
видно и флагмана, без участия
которого не велась, по морскому
уставу, подготовка кораблей
его отряда. Запрет
накладывался даже на разговоры.
Нельзя было обращаться к
товарищу за советом - он мог
спросить:
"А куда плывете?"
И как вести морякам Вильстера
шканечный журнал при такой
засекреченности? А по
шканечным и флагманским
журналам составлена вся
история плаваний одиночных
судов и эскадр. Важнейшие факты,
встречи судов, баталии, бои с
пиратами, неожиданные открытия
островов, определения еще
неизвестных опасных течений в
морях, переменные ветра
океанов, как и выносливость
своего корабля и его экипажа -
все это должно находить в
шканечном журнале точное
выражение по времени и месту в
океане. Моряки Вильстера в
записях журнала скоро выдали
бы тайну плавания. Вероятно,
Петр лишил своих моряков и
этого почетного, интересного
дела.
Выход кораблей в море был также
неожиданным для жителей порта
и обслуживающими его моряков.
Благословение церковным
причтом, торжественные минуты
прощания с берегом,
традиционные выстрелы - все это
было, вероятно, сделано на
скорую руку и тем самым
обнаруживало таинственность
отправления судов.
ФРЕГАТЫ СНИМАЮТСЯ С ЯКОРЕЙ
Снаряжение
экспедиции было предоставлено
людям, не знающим рейса
фрегатов, а значит, и морей, по
которым придется плыть, и
расстояний, и срока плавания. И
конечно, они не в силах были
укладывать груз
соответственно срокам
остановок в портах и
особенностям плавания в каждом
море. Фрегаты были нагружены
"валом".
"Необыкновенная поспешность
приготовления, вероятно,
вызванная надеждой
чрезвычайных выгод, не
позволила Петру обратить
должного внимания на
подробности снаряжения судов;
лица же, стоявшие ближе к делу,
как Фан-Гофт и Вильстер, ввиду
строгих приказаний как можно
поспешить уходом, боялись
представить государю о
невозможности приготовления к
такому плаванью... Притом с
крайне тяжелым условием, чтобы
на пути никуда не заходить. На
фрегатах, изготовлявшихся в
мадагаскарскую экспедицию,
песчаный балласт занимал так
много места, что в трюмы нельзя
было поместить достаточного
количества воды и провианта...
Все, при требовании
чрезвычайной скорости, было
"отправлено в конфузии".
Например, при торопливой
нагрузке, нос одного фрегата
оказался очень загруженным, но
уже исправить это было некогда".
Что же вынуждало
предусмотрительного государя,
опытного моряка, допускать
подобные несообразности в
подготовке к такому долгому
плаванию на много месяцев? Это
были нарушения основ военно-морского
устава. К этому вынуждали Петра
исключительно тяжелые
обстоятельства его еще не
слаженной государственной
деятельности. Историк В. О.
Ключевский обобщает: "Новый
военный порядок Петр создавал
не столько официальными
указами, сколько письмами,
частичными распоряжениями по
отдельным случаям без
соображения с законом".
Сколько было бестолковой
сутолоки в оснащении судов
зимой и втайне. В морозном
воздухе далеко, раздавались
команды, привлекая внимание
необычайностью подготовки к
плаванию, на зиму глядя.
Старый служака Апраксин,
должно быть, видел на месте, как
плохо подготовлены корабли.
Понимал, что дело не пойдет. Но,
боясь государя, уже больного и
еще более склонного к
вспыльчивости и гневу,
умалчивал, полагаясь на нолю
божию и на авось. А ежели и
потрешно что, на Вильстере
будут взыскивать!
Офицеры, задерганные спешкой и
оглядками на секретность в
порту, смотрели на зимнее море,
как школьник, еле сдавший
экзамен, смотрит на дверь.
Только бы уйти скорее! В
субботу 21 декабря, в 6 утра
фрегаты вышли, в море.
Заскрипели борта фрегатов.
Балласта непомерно много.
Вместо сухарей и солонины
песка накидали. Но фрегаты-трехлетки
бодро идут.
Выписка из журнала прокурора
Козлова о его поездке из
Петербурга в Рогервик, 1723 год,
декабрь:
"Суббота, 14-го числа. "Кронделивде"
прибыл пополудни, как ударило 4
часа с половиной, и стал на
якорь в рогервикской гавани.
Воскресенье, 15-го числа...
пополудни в 3-м часу прибыл и
другой фрегат, "Амстердам-Галей"...
И потом прокурор [Козлов]
поехал на, шлюпке на фрегат "Кронделивде"...
Понедельник, 16-го числа, по
списку всех людей пересмотрел
и от капитана Лоренса о
нагруженных припасах
ведомость взял, а потом с того
фрегата переехал на другой
фрегат, "Амстердам-Галей"...
пересмотрел всех людей по
списку... и приехал на землю в
час пополудни (Козлов был на
"Амстердам-Галее" 15 часов,
с 9 вечера, на "Декронделивде"
- 11 часов.- Авт.). В тот день ветр
был зело жесток с дождем и
противный к пути оным фрегатам.
(Записей от 17, 18 и 19 декабря в
документах нет.- Авт.) Пятница, 20-го
числа. Пополуночи в 4-м часу
учинен был к походу с фрегата
"Амстердам-Галей" сигнал
из 2-х пушек, а потом в 6-м часу,
подняв якоря, учинили сигнал из
3-х пушек и пошли в вояж; в том же
часу ветр был S".
В море, на высоте мыса Дагерорт,
начался шквальный "встрешный"
ветер, почти шторм, и
флагманский фрегат "Амстердам-Галей",
где был сам Вильстер, дал такую
течь, что воду едва успевали
отливать всеми помпами. Хорошо,
что фрегаты недалеко ушли.
Затонул бы "Амстердам-Галей",
оказавшись вдали от берегов.
Десять дней бедовали моряки.
День и ночь выкачивали воду.
"Доношение Вильстера к
государю с фрегата "Амстердам-Галей"
от Наргена, 1723 года декабря 22...
В понедельник 16-го дня около 1-го
часа, пришел я на "Декронделивде"
и был по прибытии сюда "Амстердам-Галея".
На 4-й склянице полуденной
вахты прибыл сюда фрегат;
приказал сделать сигнал
капитану Мясному, чтоб пришел
ко мне; на 6-й склянице явился
капитан у меня и объявил, что на
его фрегате все отправлено в
конфузии; у капитана Лоренса на
"Декронделивде" те ж
жалобы. Всемилостивейший
император, когда б оные фрегаты
в Ревеле изготовлены были до
обретающихся на них офицеров,
не мог бы повердить, что
морской человек оные отправлял;
из отправления провианта мог
он присмотреть, что путь не на
месяц или два, и трюм на обоих
фрегатах пещаным балластом
насыпал... Все легкие, припасы
положены назади, а тяжелые
напереди, для того что фрегат
"Амстердам-Галей" передом
8 дюймов грузнее настоящего
знака... Большая часть матросов
обносилась... ныне хотя в мою
бытность денежного жалованья
на 8 месяцев выдано, но... на
кораблях купить достать нечего,
и опасаюсь дабы не приняли за
скудостью одежды нужды, от чего
яко мухи могут помереть, и сие
токмо упоминаю дабы на мне не
взыскалось и офицерам в вину не
притчено было, ежели за таковым
недостатком случай какой
позовется и над фрегатами не
учинится.
С 16-го по 19-й день ветр и погода
зело переменяется, тото ради я
19-гo числа призывал к себе на
корабль капитана, капитан-лейтенанта
лейтенанта и всех штурманов с
"Декронделивде" и держал с
моими обер и унтер-офицерами
консилиум, идти ли оною погодою
в море... все приговорили
единогласно, чтоб не выходить
прежде что ветр и погода
устроится; однакож я 20-го числа,
в 8-й склянице пополуночи, в
море пошел... ветерок свободный,
а как отошел я в море на 2 мили,
поворотился ветр паки к W и стал
весьма умножаться, На 8-й
склянице ранней вахты, когда
стали воду насосами выливать,
присмотрели множество воды в
корабле ...21-го дня пополудни,
едва тремя насосами вылили... и
за тем в ночи шли по плаву до 4-то
часа пополуночи... и стали на
якорь в 28 саженях воды... В
воскресенье 22-го дня, на 8-й
склянице дневной .вахты...
подняв якори пошли к Наргену и
стали на якоре в 5-й склянице
ранней вахты...
Утрешнего числа 23-го дня стану
стараться, чтоб залучить мне
мастера Девенпорта к себе и для
его я к Наргену прибыл, чтоб
течь заделать... И как скоро
починено будет и ветр станет
попутен, хотя малое число,
немедленно в путь свой с "Кронделивде"
отправлюсь, и как Девенпорт ко
мне прибудет и я велю
отправлять капитану, а сам не
явлюсь".
И здесь, в море, нужно было
продолжать скрываться,
маскироваться начальнику
экспедиции. Петр требовал
этого неукоснительно. Может
быть, особенно засекречивал
Петр то, что корабли ведет
шведский адмирал и мимо Швеции.
Судя по распоряжениям,
отданным Вильстеру через графа
Апраксина, Петр с большим
доверием относился к умению
Вильстера водить корабли. Не
мог Петр ожидать и измены
Вильстера, окруженного
русскими офицерами.. Семья
адмирала находилась в
Кронштадте.
Верно и то, что "государь в
серьезных делах оказывал
предпочтительное доверие
русским... когда важную для
русских интересов
мадагаскарскую экспедицию
необходимо было поручить
иностранцу, то к нему для
совещания приставлены были два
русских, младших его в чине.
Бывали и такие случаи, что, от
иностранца командира судна при
казывалось скрывать день,
назначенный для выхода в море
его корабля".
Вильстеру Петр доверял в
большей мере. Нужно было не от
Вильстера скрывать день выхода
в море. Но в этом случае почему-то
очень важно было скрывать
самого Вильстера даже от
моряков Ревельского порта и от
матросов его же отряда. Только
офицеры двух фрегатов знали
своего начальника.
Донесение Вильстера Петру из
Наргена 27 декабря:
"...Всепресветлейший
всемилостивейший император,
шаутбенахт Фан-Гофт зело
ошибся что он фрегаты не валял
да выходу из гавани, а время к
тому имел довольное... Однако ж
я стараться буду как доброму
человеку, надлежит, ежели ветр
и погода будет мене способна; а
ныне ветр непрестанно от W без
переменно. Во вторник 24-го дня в
виду были от Ревеля некоторые
суда и я немедленно с "Амстердам-Галея"
перешел на фрегат "Декронделивде"
в мнении, что конечно
корабельный мастер Девенпорт в
том числе прибыл; я был при нем
и не дался знать и меня он ни
которыми мерами познать не мог...
Капитан Лоренс объявил что
корабельный мастер Девенпорт
фрегат осматривал... и сказал,
что он лучше сделать и пособить
не может, чему письменно за
рукой подал, что лучше
штурмановой починки сделать
невозможно".
31 декабря фрегаты отплыли от
Наргена к Ревелю. И 8 января "пополудни
в 4-м часу, прибыли паки к
Ревельскому порту и стали на
якоре между ост-батареи".
Нужно было килевать, чинить
подводную часть "Амстердам-Галея".
Повреждения оказались
настолько серьезными, что уже 10
января 1724 г. Вильстер просил
царя дать ему другие суда.
Апраксин, получив от Фан-Гофта
письмо об аварии, отвечал: "...Сие
все старайтесь исправить в
таком поспешении, чтоб вам
убежать от его императорского
величества жестокого гнева... а
ежели (от чего боже сохрани)
вашею неповоротливостию от
вояжу своего они остановятся,
то можете понести не малое
бедство, и дабы оное
исправление как возможно
содержано было в крепком
секрете, чтоб никто не мог
знать, и дайте голос, яко бы
оные фрегаты уже никуда
отправляться не будут... В 14
день января 1724 года послано с
курьером... чрез нарочную почту".
"Но как ни торопились, а
нашли необходимым "Амстердам-Галея"
килевать, и это повело к новой
беде. Когда,выгрузили из него
весь балласт, то по
неосмотрительности
распоряжавшегося работою
капитана Лоренса, для
перегрузки фрегатского якоря
на лихтер (грузовое судно)
поставили 500 человек на одну
сторону фрегата "Амстердам"
и при этом отдали кабельтов,
закрепленный за мачту
стоявшего подле фрегата "Рафаила".
"Амстердам" сильно
наклонился, и как его порты не
только не были задраены и
законопачены, но еще и вырублен
был "балласт порт", то вода
тотчас полилась в фрегат, он
лег на бок и затонул, причем в
палубах погибло 16 человек
матросов, не успевших выбежать
наверх". Моряки погибли у
самого берега потому, что
Апраксин торопил: "Всякая
остановка здесь (у государя)
приемлется не без противности".
Петр "изволил принять
нещастие в не малом
соболезновении" и повелел
готовить другие корабли.
Апраксин писал: "25 генваря 1724
года... Хотя жаль, что такой
случай постигает, однакож оное
строится ни от кого иного, но от
воли божеской... Вместо
определенных вам фрегатов...
принять "Принц Евгениус",
или выбрав из других кораблей
фрегатов, обретающихся при
Ревельском порте".
Вновь выбранные суда не были
"подшиты шерстью". Тогда
считали необходимым для
предохранения днищ судов от
моллюсков южных морей обшивать
подводную часть досками,
обитыми коровьими шкурами.
"Шерсти" не оказалось на
складах. Она не была нужна в
плаваниях по Балтийскому морю.
Запрашивать шерсть через
Адмиралтейств-коллегию
значило выдать замысел
плавания в южные моря. Ее
искали в ближайших к порту
местах.
Время шло. Январь был морозным.
Залив покрывался льдом.
Вильстер ради чести флагмана
экспедиции, вероятно, был
согласен на все, лишь бы выйти в
море. Но связь через канцелярию
Апраксина не давала
возможности обращаться прямо к
государю. Апраксин, не мог
допустить нарушения
инструкций. Да и его, генерал-адмирала,
нелегко повидать упрятанному в
каюту Вильстеру. А поможет ли
Апраксин? "Апраксин, самый
сухопутный генерал, полный
невежа в навигации, но
добродушный хлебосол... Он враг
реформы".
Вильстер, наверное, рискнул бы
нарушить морской устав, выйти в
море без санкции верховного
адмирала, если бы только можно
было довести об этом до
сведения государя. Через кого,
как это сделать, чтоб не выдать
государственную тайну?
"Неизвестно, выходил ли
Вильстер вторично в море... Во
всяком случае, если и выходил (что
очень мало вероятно) то ясно,
что и этот выход был совершенно
неудачен",- писал Е. В. Тарле.
В феврале 1724 года Вильстер
получил указ императора:
отменить отправление кораблей
до "другого благоприятного
времени". Петр, вероятно,
имел в виду благоприятное
время для отправки судов в
Индию. О Мадагаскаре Петр вряд
ли мог сейчас думать. Пока
ремонтировался "Амстердам-Галей",
государь мог получить новые,
более точные сведения о
положении на Санта-Марии и
понять, что пираты не могут
помочь экспедиции. От своих
агентов в Англии и Франции Петр
мог узнать, что прежних пиратов
уже нет на Мадагаскаре.
Незадолго до этого французский
корабль прибыл на Санта-Марию,
чтобы завязать с местным
племенем торговые сношения.
Пираты здесь уже стали мирными
жителями. Они торговали, были
военными советниками у вождей
на этом острове и на
Мадагаскаре. У бывших пиратов
были свои семьи. Они женились
на малагасийках, обзаводились
хозяйством. Так заканчивался
распад пиратства. "Пожалуй, в
1724 году,- пишет Дешан,- едва ли
было на Мадагаскаре больше 200
активных пиратов. Но
воображение европейцев
доводило количество их до
фантастических цифр, и
несколько государей: турецкий
султан, королева Швеции и царь
Петр Великий - собирались
установить связи с пиратами в
момент, когда они исчезали".
Петр не сразу осознал, что пора
"классического"
европейского пиратства
миновала навсегда.
Могущественных флибустьерских
ассоциаций не существовало в
XVIII веке. Не в этом ли и была
ошибка Петра, когда он в
плавании в Индию рассчитывал
на пиратские порты Мадагаскара?
Обманчивые обещания главарей
пиратов, которые не могли
предвидеть столь скорого краха
своей деятельности, уже
привели к неудаче экспедиции
Ульриха. Состояние пиратства
на Мадагаскаре и на Санта-Марии,
скорее всего, стало известно
Петру в начале 1724 года, вскоре
после окончательного распада
мадагаскарской пиратской "республики".
Осведомленность, хотя и
запоздалая, заставила Петра
отказаться от повторения
плавания к Мадагаскару.
"Причина, по которой
отказались от нее (от
экспедиции.- Авт.), документами
не выясняется, и можно только
догадываться, что она
заключалась в полученных вице-адмиралом
Вильстером более точных
сведениях об условиях, какие
русская экспедиция нашла бы на
Мадагаскаре". К такому
выводу пришли уже в советское
время. Академик Тарле полагал,
что разъяснил это Петру
командор Ульрих, флагман
шведской экспедиции. Швед "эстляндской
породы", а посему "его
величеству не противник", он
рассказал Петру обо всех
неудачах шведской экспедиции (что
Петр уже знал, вероятно, от
своих осведомителей) и о том,
что узнал в Кадиксе
относительно положения на
Санта-Марии. (Экспедиция шведов
была в Кадиксе в 1722 году.)
Подтверждением желания
Ульриха сообщить Петру какую-то
тайну является письмо
родственника Ульриха,
ревельского вице-губернатора
Фридриха фон Левена,
адресованное Апраксину.
"Сиятельнейший высокородный
господин граф, великий адмирал,
тайный действительный
советник, президент генерал-губернатор
и кавалер ордена святого
Андрея. Милостивый государь.
Вашему высокографскому
сиятельству доношу, что за
несколько дней приехал в
Ревель чрез Санктпитербурх из
Швеции генерал-адъютант и
командор Ульрих; который был
определен командором над 5
шведскими кораблями,
посланными года с два тому
назад в Мадагаскар в Азию с
некоторым ирлянской земли
человеком, именуемым Моргион,
которой назывался
губернатором, да с капитаном
Ситлером. От которой его
имевшей экспедиции хотел я от
него хотя мало уведомитца (понеже
он зятю моему родной брат),
токмо он приватной персоне о
том известить не хочет, но
сказывает, ежели б он мог быву в
Санктпитербурхе его
императорскому величеству
нижайше свой поклон отдать, то
б он его величеству о том
донесть хотел и объявил бы
письменно, в каком намерении
оная экспедиция была
отправлена и какой причины
ради оная в действие не
произведена, что он из
шпанского моря от Кадикса
возвратиться принужден был; а
сие пишу я в такой надежде, что
благоволит ль ваше
высокографское сиятельство о
сем его императорскому
величеству доложить и ежели
повелено будет ему приехать в
Санктпитербурх, то он с охотою
приедет, а в шведском флоте
служил он уже тридцать лет и
признавают его за искусного
морского афицера, понеже он
бывал в разных великих оказиях
и дослужился ныне генерал-адъютанта
и командора от флота, а в
Санктпитербурхе хотя он и был,
однако случая такова не имел,
чтоб вашему высокографскому
сиятельству нижайший поклон
отдать и буде его
императорское величество
повелит принять его в свою
службу морскую, то он его
величеству не противник,
понеже он эстляндской породы
из шляхетства. Я пребываю со
всяким решпектом Вашего
высокографского сиятельства
покорнейший слуга (подпись
латинскими буквами Фридриха
фон Левена) Ревель замок
февраля 3-го дня" 1724 году".
Так закончился первый приступ
к дальнему плаванию русских
кораблей.
Только через три четверти века
смогли российские люди увидеть
своими глазами все
многообразие природы на Земле
и жизнь людей за морями,
океанами.
Первооснователь Русской
Калифорнии Николай Петрович
Резанов писал в 1806 году (с
корабля Крузенштерн министру
коммерции графу Румянцеву: "Ежели
б ранее мыслило Правительство
о сей части света, ежели б
беспрерывно следовало
прозорливым видам Петра
Великого, при малых тогдашних
способах Берингову экспедицию
для чегото начертавшего, то
утвердительно можно сказать,
что Новая Калифорния никогда б
не была гишпанской
принадлежностью, ибо с 1760 года
только обратили они внимание
свое и предприимчивостью одних
миссионеров сей лучший кряж
земли навсегда себе упрочили".
Петр до самой своей смерти не
оставил мысли о плаваниях в
дальние моря. В Собрании
именных указов, постановлений
и определений Адмиралтейской
коллегии мноro приказов Петра
для подготовки военных судов к
дальним плаваниям.
В 1724 году: "Марта 24... послать
е. в. указы, в которых объявить...
ревельской эскадры кораблям и
фрегатам, а именно, "Принц
Евгений", "Перл", "Рандольф",
"Крейсер", "Амстердам-Галей",
"Кронделивде" быть в
готовности апреля к 15-му числу,
а провианту взять... на 4 месяца...
со обретающимся морским
провиантом, который на них ныне
имеется".
Апреля 15: "Послать к обер-цейхмейстеру
Отто указ, в котором написать,
что корабли ревельской эскадры
"Амстердам-Галей" и "Кронделивде"
вооружены по именному е. и. в.
указу, посланному из походной е.
с. генерал-адмирала графа
Апраксина канцелярии".
Декабря 9: "К шаутбенахту
лорду Дуфусу послать указ,
велеть ревельской эскадры
корабли "Девоншир", "Эсперанс",
"Армонд", "Кронделивде"
и "Амстердам-Галей" обще с
капитаном над портом и с
морскими офицеры...
экзаменовать, оные для посылки
в дальние вояжи быть годны ль, и
ежели оные требуют какой
починки, то починить и со всем
как надлежит, исправить без
всякого замедления, дабы
апреля к 1-му числу 725 года для
вояжа были бы во всякой
готовности".
Петр собирал сведения о
китоловном промысле. "Ведал
он, какую получают прибыль
иностранцы от китовой ловли, и
желая дать и подданным его оною
воспользоваться, учредил сего
промысла компанию",- писал
Голиков. Берингу Петр успел
отдать приказание отыскать
северный путь к Индии. О
плавании вокруг Африки
государь не дал указа.
Не прошло и года после попытки
плавания на Мадагаскар, как
здоровье Петра резко
ухудшилось. Вскоре, в январе 1725
года, он умер. И о мадагаскарско-индийском
замысле забыли надолго. Борьба
за власть, придворные интриги
далеко отвлекли преемников
Петра от подобных замыслов. "Петр
не создал ни одного учреждения,
которое, обороняя интересы
народа и на него опираясь,
могло бы встать на защиту
своего созидателя и его дела
после него", - писал В. О.
Ключевский.
Кто ж виноват в том, что фрегаты,
вполне пригодные для далеких
плаваний, не вышли за пределы
залива? Нет виноватых
подданных в том мире, где царит
единодержавие и "пресветлый
лик" государя вводит прежде
людей в страх, а уж потом
снисходит до милостивого к ним
благоволения. "Петр был
жертвой собственного
деспотизма. Он хотел насилием
водворить в стране свободу и
науку. Но эти родные дочери
человеческого разума жестоко
отомстили ему".
Жертва собственного
деспотизма... Точнее не скажешь.
Постижимо ли это было для Петра
и наследников его деспотизма -
для тех, кто сам рождался в
императорской мантии? Не об
этом ли думала Елизавета
Петровна, когда в наивных
стихах рифмовала свои
сетования на монаршее
злосчастие?
Ныне
уж-не знаю,
Как на свете жить,
И не доумеваю,
Что больше творить.
Ах, трудновато жить!
Но
все-таки и Петр, и его дщерь
сетовали больше не на себя, а на
тех, кем повелевали.
"Суспекция",
подозрительность, недоверие
самодержавного властителя к
своим подданным, даже к самым
преданным, вынуждала Петра, в
ряд с другими государственными
заботами, самому
организовывать и эту
экспедицию. В ее "приуготовлении"
Петр упустил "угодные погоды".
В единоличном руководстве из
Петербурга не мог
предусмотреть, учесть все
стороны первого снаряжения
судов в дальнее плавание.
СУДЬБЫ УЧАСТНИКОВ ЭКСПЕДИЦИИ
Запрещено
было поминать о первой попытке
выйти в океаны всем, кто знал
или догадывался о назначении
экспедиции. Но все же замолчать
заслуги офицеров в выполнении
государева указа
правительство не могло. Среди
них ведь были и лучшие
петровские моряки. Как сказали
бы теперь, энтузиасты своего
дела. Таких было в ту пору не
мало. "До какой степени все
морское дело было близко
русскому обществу петровского
времени, любопытным
доказательством может служить
навигация на английском языке,
принадлежавшая одному из
князей Голицыных; на заглавном
листе ее, вероятно, рукой
владельца, сделана надпись:
обчей (общий.- Авт.) молитвенник.
Экземпляр этой книги находится
в библиотеке Морского
министерства"
Продвижения по службе
участников экспедиции нужно
было как-то объяснять в их
послужных списках, и для этого
пришлось отметить их участие в
подготовке экспедиции. Кто же
был отобран для плавания
кругом Африки? Служителей, как
тогда называли матросов, было
на "Амстердам-Галее" 204, на
"Декронделивде" 200.
Сколько-нибудь подробных
сведений о них, верно, уж не
найти. Об офицерах - можно.
В "Материалах по истории
русского флота" есть "Роспись
офицерам, которые определены
быть на фрегатах, назначенных в
секретную экспедицию, 1723 года".
Вот она:
На "Амстердам-Галее"
Капитан Мясной... из С.
Петербурга.
капитален-лейтенант Бритман...
из С. Петербурга.
лейтенант Башилав... из С.
Петербурга.
унтер-лейтенант Беземакер... из
Ревеля.
мичманки Александр Кайсаров...
из С. Петербурга.
мичманки Семен Лаптев... из С.
Петербурга.
шхипер Андрей Велант... из С.
Петербурга.
секретарь с "Ингерманландию"...
из С. Петербурга.
лекарь с "Архангела Михаила"...
из С. Петербурга.
На "Декронделивде"
капитан Лоренс... из С.
Петербурга.
капитан-лейтенант Киселев... из
С. Петербурга.
лейтенант Кральбек... из С.
Петербурга.
унтер-лейтенант Черевин... из С.
Петербурга.
мичман Лев Коптев... из С.
Петербурга.
мичман Семен Языков... из С.
Петербурга.
секретарь с "Астрахани".
лекаря определить из Ревеля.
Роспись;неточно указывает
состав офицеров, и в ней
отмечены не все офицеры,
отправленные на этих фрегатах.
Мы просмотрели, послужные
списки всех морских офицеров
петровского времени. Картина
получается куда более ясная.
На "Амстердам-Галее"
Мясной (Мяснов), Данила
Иванович. 1708 г. Послан для науки
в Голландию. 1723 г. августа 27.
Назначен советником
адмиралтейской конторы. "Командовал
фрегатом "Амстердам-Галей",
назначенным в секретную (мадагаскарскую)
экспедицию. В декабре перешел с
фрегатом из Ревеля в Рогервик.
1724 г., январь. Возвратился в
Ревель на том же фрегате, по
причине открытия в нем течи".
1732 г. августа 8. Уволен от службы,
за болезнию, с чином капитана 1-го
paнга.
Шмидт (Смит) Варенс. Курляндец,
капитан 2 ранга, в 1723 г. "назначен
командиром фрегата "Амстердам-Галей".
изготовляемого для
мадагаскарской экспедиции".
Скончался в Риге в 1735 году.
Вероятно, он был запасным
командиром или же был очень
быстро заменен капитаном
Мясным.
Бритмана в послужных списках
нет. Разнописание иностранных
фамилий бывало часто. Есть "Брюкман
Альберт. Датчанин. 1720 г. ноябрь.
Принят в службу... с чином
капитана-лейтенанта, из
поручиков датской службы... 1723 г.
Служил на фрегате "Амстердам-Галей",
назначенным в секретную (мадагаскарскую)
экспедицию... 1725 г. марта 7
закололся шпагой" (стр. 65).
Башилов Дмитрий. "1702 г.
Поступил в московскую
навигационную школу. 1707 г.
Послан для обучения в Англию...
1723 г. Находился на фрегате "Амстердам-Галей",
назначенным в секретную (мадагаскарскую)
экспедицию. 1742 г. скончался".
"Беземакер (он же Безмакер)
Питер, Besemaker Pieter. Голландец. 1704 г.
Принят на службу в младшие
капитаны. С 1718 - 1724 капитан,
заведовал долманами рижского
порта. 1725 января 4. За старостью
сменен с должности. Октября 1
уволен от службы". Участия в
мадагаскарской экспедиции не
отмечено (стр. 35).
Кайсаров Александр. "1719 г.
Поступил на службу гapдемарином.
1721 г. Произведен в мичманы. 1723 г.
Состоял на фрегате "Амстердам-Галей",
изготовлявшемся в секретную (мадагаскарскую)
экспедицию. 1753 г.... Уволен от
службы с награждением чином"
(стр. 165).
Лаптев Семен Яковлевич. "1718 г.
Из учеников Морской академии
поступил на службу в
гардемарины. 1721 г. ...Произведен
в мичманы. 1744 г. уволен с чином
капитан командора". Участия
в мадагаскарской экспедиции не
отмечено (стр. 208).
Фамилий секретаря и лекаря
установить не удалось. В "Росписи
офицерам, которые определены
бысть на фрегатах, назначенных
в секретную экспедицию, 1723 года"
не указаны следующие офицеры -
действительные участники
экспедиции на "Амстердам-Галее":
Бараков Макар. 1715 г. Определен в
Морскую академию. 1724 г. января 10.
Произведен в лейтенанты.
Находился в Ревеле на фрегате
"Амстердам-Галей". 1750 г.-
"за болезнию в службе быть не
может".
Лейтенант Бараков, как и
Синявин Наум, который в 1724 году
"находился в плаванье в
эскадре вице-адмирала
Вильстера" (стр. 345), вероятно,
был назначен в экспедицию в
момент отправления фрегатов в
плаванье.
Так же можно толькой
предполагать, что капитан 3-го
ранга Барш Яков Саввич был
послан на Ледовитый океан для
подготовки встречи пиратов в
Коле. Барш в 1723 г. "в ноябре
командирован из С. Петербурга в
Архангельск сухим путем, "для
исправления некоторых е. в.
нужнейших дел" (стр. 26 - 27) .
Нa "Декронделивде"
Лоренц (Лоуренс) Джемс. 1713 г.
Принят на службу в поручики... В
1723 г...."в ноябре командовал
фрегатом "Амстердам-Галей",
назначенным в мадагаскарскую
экспедицию. По выходе отряда из
Ревеля на судах оказались
повреждения, принудившие
возвратиться назад. По
возвращении наблюдал за
исправлениями фрегата "Амстердам-Галей",
который, по его
неосмотрительности, во время
килевания, лег на бок и
наполнился водой, причем
потонуло 16 человек... 1733 г....капитан
полковничьего ранга. Скончался
в этом году" (стр. 225 - 227).
Киселев Михаил. 1702 г. Поступил в
математическую школу 1706 г.
Послан для науки в Голландию.
"1723 г. ...Ноября 28, произведен
в капитан-лейтенанты. Послан из
С.-Петербурга в Ревель на
фрегат "Декронделивде",
назначенный в секретную (мадагаскарскую)
экспедицию... 1725 г. Командуя
фрегатом "Амстердам-Галей",
ходил в Испанию с грузом
русских товаров... 1735 г. июля 28
за болезнию уволен от службы с
выдачей полуторагодового
оклада" (стр. 176).
Черевин Иван Григорьевич. 1703 г.
Из солдат Преображенского
полка написан в матросы. 1713 г.
Произведен в боцманы. 1717 г.
Произведен в подпоручики... "1723
г. Состоял на фрегате "Декронделивде",
предназначенном в секретную (мадагаскарскую)
экспедицию. 1720 г. Произведен в
контр-адмиралы. 1757 г. Скончался"
(стр. 407).
Коптев Лев. 1718 г. Поступил на
службу гардемарином. 1721 г.
Произведен в мичманы. "1723 г.
Назначен в секретную (мадагаскарскую)
экспедицию на фрегат "Декронделивде"...
1735 г. разжалован в матросы" (за
то, что по пути на место
следования из Кронштадта
заплыл на боте в Петербург по
личному делу; стр. 184 - 185).
Фамилий секретаря и лекаря на
"Декронделивде"
установить не удалось.
В "Росписи офицеров,
назначенных в секретную
экспедицию 1723 года", нет вице-адмирала
Вильстера, советника при
начальнике экспедиции
Кошелева и командующего
флагмана в Ревеле Яна Фан-Гофта.
Кошелев Иван. 1702 г. Поступил в
математическую школу. 1707 г.
Послан "для науки
мореходства" в Голландию и
Англию. 1721 г. Произведен в
капитаны 3 ранга. "1723 г....,В
августе назначен начальником
отряда (из 2-х фрегатов и гукора),
снаряженного для посылки в
Испанию. За несостоявшеюся в
этом году посылкою, отряд дошел
только до Ревеля. Осенью на
одном из фрегатов, назначенных
в секретную (мадагаскарскую)
экспедицию, отправился из
Ревеля в качестве советника
при начальнике экспедиции. За
поврежденностью судов эскадры
возвратился в Ревель. 1725 г. май.
Командуя кораблем "Девоншир"
и двумя фрегатами, отправился в
Испанию... В августе прибыл в
Кадикс... 1729 г. Произведен в
капитан-командоры... 1732 г.
апреля 22. Скончался" (стр. 190 -
191).
Фан-Гофт Ян (J. V. Hooft). 1703 г. Принят
на службу в капитаны, с
жалованием по 25 рублей в месяц.
"1723 г. ...В ноябре, по
должности командующего
флагмана в Ревеле, принял
деятельное участие в
приготовлении 2-х фрегатов для
мадагаскарской экспедиции... 1726
г. марта 6. Скончался" (стр. 388 -
389).
Вильстер Даниил (Wilster), швед. 1721
г. июля 5. Принят в службу, с
чином вице-адмирала красного
флага и назначен членом
Адмиралтейств-коллегии. "1723
г... В ноябре назначен
начальником секретной (мадагаскарской)
экспедиции, для которой в
Рогервике готовились фрегаты:
"Амстердам-Галей" и "Кронделивде".
По выходе в море на фрегатах
оказались повреждения, по
причине которых они
возвратились в Ревель, и затем
экспедиция была отменена.
1727 г. Назначен вице-адмиралом
от белого флага. В июне
поручено иметь высшую дирекцию
над академиями... 1732 г. марта 21.
Отдан под военный суд. Июля 21,
скончался в С.-Петербурге" (стр.
79 - 80) .
УЧАСТЬ ФЛАГМАНА
Нам
удалось найти в архиве дело о
судебном процессе над
Вильстером.
Судя по пристрастному
отношению к оплошностям
Вильстера на посту главного
командира Кронштадтского
порта, можно полагать, что
адмиралы-сослуживцы не забыли
предпочтения, внимания Петра к
Вильстеру в 1723 году. Не
взлюбили его еще тогда. "В
первое заседание (Адмиралтейств-коллегии.-
Авт.), в которое явился вновь
принятый на службу вице-адмирал
Вильстер, когда
председательствующий в
коллегии Крюйс хотел его
посадить выше других, то прочие
члены на это не согласились и
горячо заспорили... а Гордон (вице-адмирал.-
Авт.) согнал Вильстера с места и
хотел из-под него вырвать стул".
Потом эти же люди и судили
Вильстера. "Следствие чинить
по военному ль процессу или по
форме суда", - вот что только
оставалось решить Анне
Иоанновне в награду
сподвижнику Петра, выдвинутому
государем для исполнения его
замысла.
Адмирал Томас Гордон,
предшественник Вильстера на
посту командира
Кронштадтского порта, адмирал
и вице-президент
Адмиралтейской коллегии
Сиверс усердно представляли
государыне, не знающей
морского дела, ошибки
Вильстера и заносчивость его
при получении выговоров как
преступные нарушения основ
управления военным портом. Это
они довели "Прохождение дела
между Адмиралтейской
коллегией с вице-адмиралом
Вилстером" со штрафа в
тысячу рублей до военного суда.
А дело, с которого началось
следствие, напоминает нам еще
раз обстоятельства,
предопределившие неудачу
отправки мадагаскарской
экспедиции. То же стечение
обстоятельств. Считанные дни
до отплытия, рано замерзающее
море, суровая зима, секретность.
Ведь этот корабль, задержка
которого в порту погубила
Вильстера, починяли тайком,
крадеными бревнами. С того и
началось. Здесь, у побережий
заливов, часты были "погодные
злоключения". Одно такое
злоключение разрушило попытку
Петра. Второе погубило
начальника его экспедиции. Три
долгих для Вильстера года
тянулось следствие. Моряк все
ждал, надеялся на прикрытие
флагом. На оправданных судом
моряков возлагали флаг и
произносили слова из Устава
морского: "И тако чрез сие
паки за честного причтен, и
всем запрещается оного тем
попрекать". Сначала Вильстер
писал: "Конечное происходит
разорение... по прибытии моем в
Кронштат начали мне всякие
досады чинить, злобствуя на
меня". Потом: "Мне
крайнейшее изгонение и
утеснение и бесчестие учинены".
В 1732 году Вильстер умер.
Вильстера погубил бюрократизм,
страшный в военном деле. Вот
выдержка из "доношения" на
него:
"...из Адмиралтейской
коллегии. Доношение № 238
Марта 3 дня сего 730 году ее
императорскому величеству в
Верховный тайный совет... о
учиненных вице-адмиралом.
Вилстером в бытность его в
кронштатском порте Главным
командиром...
...Вице-адмирал Вилстер в ноябре
м-це 729 году английского
шхипера Джона Руселя с
кораблем его... со
отправленными на нем в Англию
товары при Кранштате удержал и
благополучное время упустил и
от того немалые убытки нанес...
приобщаем при сем экстракт и
приносим свое мнение: за
удержание помянутого шхипера
Руселя и корабля его... и за
упущение удобного времени
якобы за покупку мимо
адмиралтейства мачты,
учиненные ему, Руселю убытки
надлежит взыскать с помянутого
вице-адмирала Вилстера...
Апреля в 16 день 1730 году [адмирал]
Томас Гордон [и другие подписи]".
Джон Русель (правильнее,
конечно, Рассел), которому "для
скорого отплытия" нужны были
бревна для мачты, видел, что
законным путем через портовые
склады он их не успеет купить.
Руселю помог достать "краденой
из казны фоковомачт и стангу и
рейку и бушприт" "старый
знакомец" - мастер Абрей.
Вильстер, "поступая по
регламенту", задержал
корабль Руселя, а "по
протесту оного Руселя в
коллегию следовалось"
удержать с Вильстера тысячу
рублей. "...За издержки ноября
20-гo числа апреля по 20 число за
харч матрозов, за жалованье ему
[Руселю] и за кватеры и протчее
по 120 рублев в м-ц и того ж 600
рублев. Убытков учинилось ему
за содержание корабля 400 рублев...
всего проторей 1000 рублев".
Вильстер получал жалованье
вице-адмирала 186 рублей с
алтынами в месяц.
За штрафом последовали новые
нарекания и все более тяжкие
обвинения в нарушении "регламента".
Вильстера преследовали
адмиралы Анны Иоанновны. "Противности"
Вильстеру начались после
смещения его с поста
начальника Морской академии и
назначения командиром
Кронштадтского порта. Вильстер
долго не сдавал положенную ему
до того, строевому вице-адмиралу,
дорогую "каютную посуду"
из олова. "Из злости или
упрямства нарочно и с умыслом
не учинит, нагло противится",-
докладывали императрице. "Не
поступал по генеральному
регламенту... о пароле и
лозунгах, об отдании чести...
Нанес адмиралу непочтение и
бесчестие". Нашли у
Вильстера "неисправности в
портовой службе", хотя он
только что принял управление.
"Должен иметь плоты для
чищения и починки приходящих
торговых кораблей в купецком
гавану... дабы ни в чем нужды не
имели".
Скоро не стало и последнего
моряка - товарища петровских
лет в этой смешанной "военной
комиссии". Умер Иван
Родионович Кошелев.
Прокурор сената Соймонов, сам
моряк, в нарушение должностных
обязанностей пытался вывести
Вильстера из беды, когда дело
дошло до смешанной "военной
комиссии", где "презусу
быть из супохутных войск".
Председателем комиссии был
Андрей Ушаков, генерал-адъютант
Анны Иоанновны.
Обер-прокурор Соймонов сам
скоро попал под суд. "..Не
дремала мошкара, что, осмелевши
без Петра, российский облепила
трон. "Соймонова,- сказал
Бирон,- казнить пора!" ...Был
приговор - нещадно сечь того
Соймонова кнутом и ноздри
вырвати потом!..." - писал в
наши дни Леонид Мартынов.
Вильстер умер в 1732 году под
судом. Апраксин умер в 1728.
Немного раньше, в 1726,- Фан-Гофт.
Капитаны Киселев и Мясной
вышли в отставку по болезни. А
другие офицеры мадагаскарской
экспедиции, как и матросы, мало
что знали о замысле Петра.
Сыновья Вильстера умерли. Яган
- в 1723 году, Крестьян - в 1738.
Вдове вице-адмирала "по сему
челобитью" выдать "500
рублей из Адмиралтейской
коллегии... для возвращения на
родину".
Не стало людей и как-то
причастных к экспедиции, хотя
бы слыхавших о ней. Стерлась из
памяти моряков, исчезла из
морской истории эта строго
засекреченная попытка. А ведь
задолго до первого русского
кругосветного плавания могли
быть освоены южные моря,
зримыми стали бы мыс Благия
Надежды, Мадагаскар, Ост-Индия.
"Владетелю славного острова
наше поздравление"
"ВЛАДЕТЕЛЮ СЛАВНАГО ОСТРОВА НАШЕ ПОЗДРАВЛЕНIЕ"
Через
сто с лишним лет, когда было
издано первое "Полное
собрание законов Российской
империи с 1649 г.", правоведы
удивленно читали письмо Петра
к несуществовавшему "королю
мадагаскарскому" (т. 7, стр. 157):
"Божиею милостию мы, Петр
Первый, император и самодержец
Всероссийский и проч., и проч., и
проч., высокопочтенному королю
и владетелю славного острова
Мадагаскарского наше
поздравление.
Понеже мы заблагорассудили для
некоторых дел отправить к Вам
нашего вице-адмирала Вилстера
с несколькими офицерами: того
ради Вас просим, дабы оных
склонно к себе допустить,
свободное пребывание дать, и в
том, что они именем нашим Вам
предлагать будут полную и
совершенную веру дать, и с
таким склонным ответом их к нам
паки отпустить ж изволили,
какого мы от Вас уповаем, и
пребываем Вам приятель, Дано в
С.-Петербурге. Ноября 9 1723 года".
В золоченом собрании - своде
царских указов, повелений и
государственных законов,
сведенных в единое издание при
Николае I, и нас вначале
поразило это письмо. Некоторые
ученые, не задумываясь о
сложности положения страны
после недавнего потрясения
устоев государства и общества,
пишут с иронией о неудавшемся
замысле Петра.
"Это была новая игра Петра
Великого,- писал Дешан в 1949 году,-
и он взялся за нее со
свойственной ему энергией и
поспешностью...".
Петр был достаточно осведомлен
о состоянии пиратства на
Мадагаскаре. Но о развале
пиратских гнезд там и об аресте
англичанами Каспара
Вильгельма Моргана - "короля
мадагаскарского" Петр мог
узнать только в феврале 1724 года
от командора Ульриха. Ссылаясь
на вежливую форму обращения
Петра к вожаку пиратов - "королю
Мадагаскара",- делают иногда
вывод, что Петр не знал
положения на Мадагаскаре, ибо
там не было короля.
Но слово "король" в те же
годы и по отношению к вожаку
мадагаскарских же пиратов
применял и Даниель Дефо. Одна
из его книг называлась "Король
пиратов. Повесть o необычайных
похождениях капитана Эйвери,
названного королем
Мадагаскара".
Петр стремился установить
связь с пиратами.
Уважительности ради он и
назвал Моргана королем. Петр
мог зримо представить себе и
властный облик неторопливого
важного предводителя
флибустьеров во всем блеске и
пышности его кавалерского
наряда - кафтан в золотых
нашивках, с плюмажем шляпа,
шелковые чулки, золотые пряжки
башмаков и дорогое дворянское (пусть
отнятое) благородное оружие.
Памятью последних месяцев
жизни Петра осталась и вот эта
верительная грамота (3 декабря
1723 года).
"Божией милостью мы, Петр
Первый, император и самодержец
всероссийский и прочая, и
прочая, и прочая. Объявляем сим
понеже нам ведомо учинилось,
что высокопочтенный король
славного острова
Мадагаскарского в прошлых
временах искал протекции у
покойного короля Шведского...
того ради мы за благо изобрели
к нему, высокопочтенному
королю Мадагаскарскому нашего
вице-адмирала Вилстера и
капитана морского Мясного и
капитан-поручика Кошелева
послать к оному наше намерение
предложить, а именно, что ежели
вышеупомянутый король
Мадагаскарский склонность
имеет у какой державы
протекцию искать, то мы от
сердца желаем, дабы мы то
счастие имели оного в нашу
протекцию принять и яко
высокомудрая особа может он
сам рассудить, где цо нынешнему
состоянию в Европе оную
протекцию получить может лучше...
Мы с охотой позволим жить, где
во владениях наших пожелает, и
обещаем накрепко... что мы от
всех его неприятелей его,
короля, и людей его, которые в
наше государство, прибудут,
защищать будем, несмотря ни на
что, что б от того произойти
могло...".
По обрывкам позднейших записей
об этом событии мы попытались
восстановить неудавшуюся
экспедицию Петра. Был замысел.
Была попытка его исполнения. И
было иное, чем наше, отношение к
пиратам, идущее от глубокой
древности.
Пираты разведывали "белые
пятна" на географических
картах, когда еще ни
географических карт, ни самого
термина "белые пятна" не
существовало. А когда на
средневековых картах
появились отметки неизвестных,
труднодоступных и опасных мест,
их обозначали так: "тамо
водятся львы". Туда-первыми
нередко попадали опять-таки
пираты. Пираты, может быть,
первыми из европейцев увидели
малоизвестные побережья
Мадагаскара на его северо-востоке
и острова близ него: Мадам и
Санта-Марию, к которой Петр
готовил корабли.
ЧТО ОНИ НАШЛИ БЫ НА МАДАГАСКАРЕ
"Матрозы"
Вильстера увидели бы на Санта-Марии
все, о чем рассказывалось в
космографиях и первых гeoгpaфиях.
Небо с солнцем на севере,
теплое море с громадными
рыбами. Сами убедились бы,
почему это за "равнителем"
все перевертывается в той
Африке. Почувствовали бы, как
велик мир. "Не только свету,
что в своем окошке",-
повторяли бы они по
возвращении на Русь.
Русские военные моряки, как и
их корабли, по виду мало
отличались от европейских.
Фрегаты "Амстердам-Галей"
и "Декронделивде" были
построены в Голландии в 1719 и 1720
годах. Правда, трудно
представить, как одел Петр
моряков этой секретной миссии.
Они должны были выдавать себя
за моряков торгового флота. "Нигде
не видно, чтобы морские офицеры
в царствование Петра Великого
имели определенную форму
одежды" - сказано в издании
морского министерства. Но и в
любой форме одежды россияне
вряд ли кого особенно удивили
бы на Санта-Марии.
Там уже не было штаба пиратов.
Порт был заброшен. Каспар
Морган - в английской тюрьме. В
порту останавливались корабли,
когда их относил восточный
ветер, зимний муссон с морского
пути. Здесь можно было набрать
воды, с помощью бывших пиратов
и у малагасийцев пополнить
припасы, отдохнуть в
полуразрушенных постройках
пиратов. Это, конечно, было
возможно только для больших
судов с многочисленным
экипажем. Маленький шлюп
бывшие пираты еще способны
были одолеть.
Пиратской вольницы уже не
существовало ни на острове
Санта-Мария, ни на Мадагаскаре.
Юбер Дешан, изучая историю
пиратства на Мадагаскаре,
нашел свидетельство некоего
Бенара, датированное 1723 годом:
"В кантоне Мадагаскар не
больше 40 - 50 пиратов,
большинство их англичане".
Дешан добавляет: "Под
кантоном разумеется залив
Антонжиль или, вернее,
побережье Мадагаскара против
Санта-Марии... И эта цифра
кажется возможной, а вся
численность бывших пиратов на
Мадагаскаре после прекращения
активного пиратства не должна
бы достигать и 206 человек, и
указанный кантон, вероятно, был
самым населенным".
Фрегаты Петра опоздали бы. Это,
вероятно, знал Наркрос, когда
вдруг исчез из Лондона. Наркрос
видел "мадагаскарцев" на
виселице у Темзы. Кто знает,
может быть, Петр, подписывая 5
декабря 1723 года две разные
инструкции, мадагаскарскую и
индийскую, давал возможность
Вильстеру плыть прямо в Бенгал.
Исчезновение пиратов с
Мадагаскара и Санта-Марии
происходило быстро. Военные
суда настойчиво преследовали
их. Вожаков приговаривали к
смерти. Иной год только в
Лондоне вешали до полусотни
человек. Пираты разбегались.
Флибустьерский штаб на Санта-Марии
был разогнан в 1721 году эскадрой
командора Мэттьюза, посланного
туда королем Англии. Многие
успели ускользнуть от
преследования. Но все же
пиратские налеты прекращались.
Казнью главаря последней
активной шайки француза Лябюза
в 1730 году на набережной Сен-Дени
острова Бурбон закончилась
история "классического"
европейского пиратства в
последнем их убежище, на
Мадагаскаре.
Честолюбивый вождь Лябюз,
чтобы не быть забытым, напомнил
в последний час, что
оставленная им криптограмма
принесет неисчислимые
богатства тому, кто прочитает
ее и найдет его сокровища. "Их
ищут и до сих пор", - пишет
Дешан.
Клады флибустьеров - это не
домыслы Стивенсона и Эдгара По.
"Золотой жук" написан по
следам искателей клада,
которые откопали
действительно неисчислимые
богатства пирата Кида.
Чтобы собрать подобные
богатства, много бед принесли
мадагаскарские пираты мировой
торговле - ведь они больше
топили, чем отнимали. В иные
годы пираты начисто
загораживали океан на сезон
торговли, разрушая еще
непрочные связи Европы с
Востоком.
Но тем самым они сдерживали
экспансию европейцев,
десятилетиями тормозили
захват новых земель. Сами того
не понимая, охраняли в какой-то
мере независимость местных
племен.
А может быть и понимали?
Выступая против всего мира, они
заботились о прочном тыле.
Поэтому нельзя считать
случайным свидетельство
Эксквемелина, который был
лекарем у пиратов Вест-Индии:
"Пираты настолько дружны с
тамошними индейцами, что могут
жить среди них, совершенно ни о
чем не заботясь... Индейцы
довольно часто ходят с
пиратами в море и остаются с
ними года на три или четыре, не
поминая о своем доме, так что
среди них есть много таких, кто
хорошо говорит по-французски и
по-английски. Среди пиратов
тоже немало людей, которые
бойко говорят на индейском
языке".
Тогдашнее пиратство было
порождено эпохой
географических открытий,
первоначального накопления. И
пиратам приходилось
раздвигать шоры, которые
ограничивали кругозор людей
того времени, ломать многие
барьеры в своем сознании.
Громадным изменением всего был
уже отказ от преданности
своему королю, от верности
государственному строю,
общественному порядку. Эти-то
качества пиратов и вызывали
такое восхищение Вольтера, что
он утверждал: явись между ними
человек гениальный, способный
объединить их разрозненные
силы, они захватили бы Америку
от Северного полюса до Южного и
произвели бы совершенный
переворот в политике Европы и
Америки.
Попытка объединить силы и
создать свое независимое,
правомочное государство была у
пиратов в последнее
десятилетие XVII века. Именно на
Мадагаскаре, на его малолюдном
севере, в отдалении от всех
несправедливостей
европейского мира создали они
Страну Свободы - Либерталию.
Основатели этой республики
стремились на практике
осуществить социалистические
идеи той эпохи - разумеется, не
подозревая, что в наше время
даже в школе такие идеи будут
называть утопией.
Среди пиратских общин
Мадагаскара Либерталия была
пусть и не типичной, но самой
интересной - как попытка заново
построить социальные
отношения людей разных
сословий, народов и наций. На
русском языке о ней ничего нет,
разве что несколько страниц в
переведенной книге польского
журналиста Яцека Маховского
"История морского пиратства".
Да и за границей очень мало.
Поэтому нам трудно удержаться,
чтобы не рассказать об этой
республике. Далее..
Отрывок
из книги Давидсона А. Б.,
Макрушина В. А. "Облик
далекой страны", Главная
редакция восточной литературы
издательства "Наука", М.,
1975
Материал любезно
предоставлен сайтом http://www.madaga.ru